— Наташа! Наташа Трегубова из девятого «А»! Ты меня не узнаешь?
— Регина? Господи, теперь узнала, конечно. Двадцать лет прошло… То-то мне номер телефона показался знакомым. Как же тесен мир!
— Ну, не зря, значит, я тебя пригласила зайти. Да, познакомьтесь: Наталья Алексеевна — Станислав… ха, Алексеевич!
— Нет уж, никаких отчеств! А то потом до скончания века так и будем церемонии разводить! — возмутился Слава. — Вы вместе с Региной в школе учились, Наташа, да? Да вы снимайте пальто, проходите, мы как раз собирались чай пить. А то вы вся дрожите.
Наташу действительно била дрожь, но не от холода, а от волнения. Первый раз в жизни она по собственной воле ввязывалась в какой-то сомнительный роман. Хотя о собственной воле можно было говорить с большой натяжкой. Никита ворвался в ее жизнь, размеренную, отлаженную, без особых страстей и горестей, как торпеда в бок пассажирского судна. Месяц назад ей, старшему преподавателю на кафедре истории одного из московских вузов, замужней женщине, матери четырнадцатилетней дочери, и в голову не могло прийти, что она будет после работы встречаться с мужчиной, старше ее на пятнадцать лет, ждать его звонков, непрестанно о нем думать. И бороться с собой не ежечасно — ежеминутно, чтобы не сорваться, не бросить все и не отправиться с ним… да куда угодно! Но месяц прошел в невинных прогулках, посиделках в кафе и, в общем-то, тоже невинных поцелуях в подъезде при расставании.
И вот «Снежная королева», похоже, растаяла. Муж повез дочку на весенние каникулы к друзьям в Ригу, сама же она освободиться на работе не могла. Но не смогла и умолчать о том, что осталась одна в Москве на десять дней. Пригласить Никиту к себе? Нет уж, достаточно она слышала анекдотов о том, как муж не вовремя возвращается домой из командировки. Пойти к нему в гости? Да, пожалуй, но только днем, только днем! На чашку чая. На час, не больше.
И вот не выдержала, примчалась раньше срока, позвонила, пришла. Теперь не он ее ждет, а она его, да еще оказалось, что соседка по квартире — знакомая школьных лет. Не близкая подруга, но гуляли в одной девчоночьей компании, ходили вместе на лыжах, бегали на коньках. И смотрит на нее Регина как-то странно: не то осуждающе, не то с сочувствием. И еще этот седой красавец, то ли друг ее, то ли родственник.
Зазвонил телефон, и я сняла трубку:
— Да? Ах, это ты… Звонила. Баранки гну, сколько раз просить тебя не нукать. Через полчаса? Прекрасно. Здесь Слава, будешь говорить?
И, повернувшись к Славе, сказала:
— Пойди, возьми трубку там, в телефонной. Наташа, Никита Сергеевич будет через полчаса, ты, конечно, подождешь?
Наташа неуверенно кивнула, а Слава вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Я подождала, прислушиваясь к звукам в трубке, потом аккуратно положила ее на рычаг.
Наташа открыла рот, чтобы о чем-то спросить, но тут из телефона отчетливо, хотя и тихо, донесся разговор двух друзей.
— Никита, я, похоже, приперся не вовремя, но могу и с Региной посидеть, не помешаю.
— Ты извини, Слава, но эту девушку я месяц обхаживал, причем пока почти на чистой платонике. Как-нибудь, со временем познакомлю. Из таких ледышек получаются настоящие Мессалины, уж поверь моему опыту.
— Она, кстати, уже здесь, и мы познакомились. Мила, очень мила, и если бы не ты…
— Подожди, если хочешь, потом уступлю. Как обычно. Когда ты научишься сам с женщинами знакомиться?
— У тебя это лучше получается. Значит, мне можно остаться?
— С Региной — безусловно. А я сегодня…
— Все понял, приезжай.
В комнате у меня Наташа словно оцепенела. И смотрела на школьную подругу с немым вопросом.
— Если ты скажешь, что здесь слышно каждое слово, произнесенное по телефону там, мне будет плохо, — быстрым шепотом произнесла я. — Но мой тебе совет — уноси ноги. Или настройся на то, что тебя ждет захватывающее, но короткое — поняла, короткое! — приключение. Тогда оставайся и поступай, как считаешь нужным. А я… я, как видишь, слишком завишу от своего соседа, чтобы портить с ним отношения.
— Я ничего не поняла, — жалобно сказала Наташа. — Ледышка, Мессалина, кого-то кому-то уступят, кто-то с кем-то познакомится. О чем они говорили?
«О тебе, дуреха!» — хотела я сказать, но передумала. Ну, спасу эту наивную до неприличия женщину, та убежит и больше не вернется. Или… или Никита, уязвленный нечаянной неудачей, убедит ее в кристальной чистоте своих намерений и… все равно добьется своего, только позже. И в любом случае она непременно расскажет ему о том, что в моей комнате слышно каждое слово, произнесенное по телефону на другом конце квартиры. Предсказать свою судьбу в этом случае — легче легкого. Нет уж! Пусть решают свои проблемы сами — взрослые, здоровые люди, у которых ноги ходят нормально, и поэтому они ходят по одиноким мужикам и ищут приключений на свою голову. А я, запертая в четырех стенах мрачного, запущенного дома, буду наблюдать за всем этим со стороны — как по телевизору.