— Я не слышала ничего, Наташа, извини, задумалась. Наверное, обсуждали очередной сценарий Никиты Сергеевича. Только прошу тебя, не говори о телефоне ничего, иначе затеют менять аппарат, а у меня нет таких денег, да и растянется все на полгода как минимум: Никита страшно занят, а больше этим никто заниматься не будет.
— Раз ты просишь, конечно, не скажу, — уже спокойнее отозвалась Наташа. — А этот Слава, значит, друг Никиты? Очень интересный мужчина.
— Да уж точно интереснее, чем мой сосед!
— Он тебе нравится? Слава, я имею в виду.
— Наташа, посмотри на меня, — усмехнулась я. — Даже если мне кто-то и нравится, лучше держать это при себе и не смешить людей. Я же калека, подружка, ты что, не видишь?
Наташа, которая была вся в своих переживаниях, страшно смутилась, залепетала что-то о душевной красоте и духовной близости, поняла, что говорит, в общем-то, ерунду, совсем смешалась. И тут вернулся Слава.
— Ну, милые дамы, сейчас придет наш гостеприимный хозяин. Регина, тебе придется сегодня поскучать в моем обществе: Никита мне объяснил, что им с Наташей нужно обсудить массу деловых вопросов…
— Я, правда, собиралась вечером на танцы, — недобро хохотнула я, — но раз ты сегодня одинок и заброшен, так и быть, посижу дома, поскучаю, как ты говоришь, с тобой. Главное, чтобы тебе со мной было не слишком тоскливо…
Никита ворвался в квартиру, как вихрь, нагруженный свертками и пакетами. Они со Славой в четыре руки мгновенно соорудили импровизированный банкет («За знакомство, Наташенька, за ваш первый приход сюда, за праздник, который вы нам подарили»), открыли шампанское и за час уболтали «прекрасных дам» до полуобморока. А потом Никита увлек Наташу в свою комнату, что-то нашептывая ей на ухо. Та лишь один раз беспомощно оглянулась на меня, но Никита пресек эту робкую попытку замедлить естественный ход событий:
— Все нас поймут и простят, Наташенька, мы же с вами первый раз можем спокойно посидеть и поговорить вдвоем. Здесь только свои, все всё понимают…
Оставшись наедине со Славой, я разрыдалась.
— Да что с тобой? — опешил он. — Болит что-нибудь? Нервы разгулялись?
— Нет! Просто я поступила, как последняя дрянь, и не предупредила Наташку, во что она лезет.
— А во что, собственно, она лезет? — искренне изумился Слава. — Не девочка, слава Богу, замужняя женщина. Надеюсь, предохраняться она умеет, а все остальное…
— Я думала, ты другой, Слава. А ты…
— А что я? Детей ем? Малолетних совращаю?
— Ты же женат!
— Более того, не собираюсь разводиться. Ну и что дальше?
— Ничего. Еще одной иллюзией меньше, вот и все. В общем, все, как в пословице: «Скажи мне, кто твой друг, и я тебе скажу, кто ты». Я же видела, как ты смотрел на эту Наташу. Она тебе понравилась!
— И что в этом плохого? Как ты могла заметить, она понравилась не только мне. Но мы с Никитой женщин друг у друга не отбираем.
— О да, вы же друзья! Вы ими просто меняетесь. Смотри, не надорвись в этой гонке за лидером. Никита мне как-то рассказывал, что у него было больше тысячи женщин. А у тебя?
— А у меня меньше, — усмехнулся Слава. — И вот что я тебе скажу, малыш, не трави ты себе душу понапрасну. Честное слово, я к тебе отношусь гораздо лучше, чем ты думаешь. Просто…
— Просто я — урод и калека, да?!
— Нет. Просто тебя нельзя обижать. И не плачь, прошу.
Слава подошел, приподнял мое лицо за подбородок и очень нежно поцеловал сначала в лоб, как ребенка. А потом — в губы.
Глава девятая
О маленькой лжи и большом вранье
Слава, разумеется, нашел совершенно беспроигрышный ход: первый в моей, так сказать, второй жизни поцелуй (школьные романчики не в счет) потряс меня так, что я ослепла, оглохла и онемела. Ибо даже самой себе боялась признаться в том, что влюблена. По-видимому, я плохая актриса, если Слава прекрасно все понял.
Нет, он меня не пожалел и не делал над собой титанических усилий, чтобы поцеловать. Я ему нравилась, хотя верится в это, конечно, с трудом. И, как ни парадоксально все это звучит, если бы я была не калекой, а нормальной женщиной, у нас бы состоялся нормальный роман. А потом бы мы расстались. Никаких других вариантов не предусматривалось.