— Иди сюда.
Сначала я не поняла, куда это сюда, но потом все стало очевидно. Хайден хотел, чтобы я положила голову ему на грудь. Второго приглашения мне не требовалось.
Когда я легла щекой на мягкую ткань его свитера, а его рука легла на мою поясницу, я подумала, что сейчас умру. Это было почти также хорошо, как и то, что случилось между нами ранее. А может даже и лучше, просто лежать, прислушиваясь к мерному биению его сердца и трепыханию моего.
— Тебе удобно? – пробормотал он.
— Да, — прошептала я, закрывая глаза. Правда была в том, что я слишком наслаждалась моментом, но все же не позволяла себе раствориться в нем. Наличие мыслей в голове явно переоценивают. Как и реальность. В темноте все кажется возможным. Это казалось возможным.
— Хорошая мысль, да?
Я сонно улыбнулась в его свитер.
— Да, точно.
Он хохотнул. Этот звук пронзил меня так, что пальцы на ногах поджались. Тишина накрыла нас, и я начала засыпать, очарованная ощущением такой близости с кем-то, с ним.
Что-то заставило меня подскочить на кровати. В темноте я слышала ровное дыхание Хайдена. На мгновение я не поняла, что разбудило меня.
А потом до меня дошло.
Кое-что в воспоминании, что Паркер пробудил, было очень-очень важным. Я не могла поверить, что упустила это.
Мои родители знали о даре Оливии.
Я повернулась к Хайдену, желая рассказать ему. Пару секунд я просто смотрела на него. Длинные густые ресницы падали ему на щеки, а губы раскрывались с каждым вздохом. Во сне его естественная красота казалась более утонченной, более уязвимой. Мне было жаль его будить и беспокоить, но мне это показалось весьма серьезным поводом. Он хотел бы знать.
— Хайден? – я подвинулась ближе, сидя на коленях на уровне его талии. – Проснись.
Он не двигался, даже ресницы не дрогнули.
— Хайден, проснись. Давай же, просыпайся.
Ничего.
Я коснулась его плеча и потрясла его.
— Давай же. Я должна рассказать тебе… — он вскочил со скоростью ракеты, сбивая меня и укладывая на спину. А в секунду он был уже на мне, прижимая своими ногами мои бедра и ноги. Все это произошло так быстро, так неожиданно, что я просто замерла.
Он опустил голову, опираясь руками по разные стороны от моей головы. В это мгновение я не узнавала его, взгляд был мне не знаком, как и напряжение губ. Он стал для меня абсолютным незнакомым.
И я точно знала, что он не узнает меня.
— Хайден? – прошептала я, положив дрожащие руки ему на грудь. – Это я.
Он моргнул и резко вдохнул.
— Никогда больше так не делай, Эмбер.
Я смотрела на него, сердце грохотало в моей груди. Его глаза были темнее, чем когда-либо раньше.
— Я мог причинить тебе боль.
Он мог причинить мне боль? В любой другой ситуации это было бы забавно. Но не сейчас. Я сглотнула.
— Ладно.
Его грудь приподнималась и опадала напротив моей. Его тело излучало невероятное количество тепла.
— Прости… что напугал тебя. Меня слишком много раз так будили в приютах. И никогда это не заканчивалось хорошо.
Наконец я выдохнула, не зная, что сказать. Я могла лишь представить, что он имел в виду под этим и каждая моя мысль была хуже предыдущей.
Хайден прикрыл глаза, его голос был напряжен.
— Прости. Это было…
— Нет. Все нормально. Ты просто удивил меня. Я в порядке. Ты в порядке.
Хайден открыл глаза.
— Эм?..
В его взгляде была такая интенсивность, что мне стало тяжело дышать. Хайден рассматривал меня с желанием и отчаянием. Изучал мое лицо и то, как задрался топ. И вслед за его взглядом жар распространялся по моему телу.
Хайден медленно откатился и перенес свой вес на руку. Он поднес ладонь к моей щеке, его пальцы едва не касались моей кожи. Мои пальцы сжали его свитер. Боже, я так хотела, чтобы Хайден меня коснулся. Это желание подчиняло меня и обжигало.
Хайден закрыл глаза и издал резкий звук, прежде чем оттолкнуться и встать на колени. Его руки опустились по бокам.
Меня накрыло разочарованием. Я хотела, чтобы он прижался ко мне всем телом как раньше, желая того, что делать мы не могли.
— Так… зачем ты меня разбудила? – спросил он, голос был немного грубым после пробуждения.
Мне понадобилась минута, чтобы вспомнить о важном поводе.
— Мои родители… они знали о даре Оливии.
Хайден скатился с кровати и встал на ноги. Мне показалось, что он сознательно увеличил дистанцию между нами, чтобы обдумать мои слова и не отвлекаться.
— Что ты имеешь в виду?
Я села, пытаясь прогнать остатки сна и другие отвлекающие мысли.
Поправив топ, я снова покраснела.
— Когда Паркер был в моей голове, я снова пережила аварию. Не знаю, как я упустила это раньше, но, наверное, я была так напугана всем этим, что просто не задумалась об этом.
— Это понятно. – Он пробежался рукой по волосам. – Что ты вспомнила?
Я рассказала Хайдену о разговоре мамы с папой. Пока я говорила, он отходил все дальше в тень, туда, где его не освещало пламя свечей.
— Оливия, должно быть, использовала свой дар до того, как вернула тебя, — сказал Хайден.
— Да, но кто такие «они»? Те, которым мама не хотела об этом говорить? Думаешь, она рассказала тем, кто устроил аварию?
Прошла минута, прежде чем он ответил.
— Я не знаю, Эмбер. Это не имеет смысла. Может, твоя память подводит тебя.
— Не подводит, Хайден. Я знаю, что слышала.
— Твои родители не знали бы к кому обращаться, даже если бы Оливия вернула целую армию мертвых. – Сказал он. – Мы не афишируем себя, как и Отдел. Мы находим одаренных, а не они нас. Откуда твоим родителям знать, куда идти с таким вопросом?
— Я не знаю, — напряженно говорю я. – Может, они узнали каким-то образом. А может, к ним кто-то пришел раньше. – Тут меня осенило. – Ты говорил, что Лиз чувствует одаренных, когда они рождаются, так? И меня она почувствовала, когда я вернулась?
— Да.
— И она знала об Оливии так? Ты сам так говорил.
— И что? То, что Лиз знала об Оливии ничего не значит. Постой. Ты, правда, думаешь, что мой отец и тетя Лиз, которая и мышь не прихлопнет, способны устроить аварию, чтобы добраться до Оливии?
Я уставилась в абсолютную тьму в том месте, где мне казалось, стоял Хайден.
— Да, думаю. Или может Лиз и Курт это сделали. Они довольно близки друг к другу, а Лиз относится к Оливии, как к своей дочери.
— Потому что она беспокоится о ней. – Хайден покачал головой. – Слушай, все это не имеет смысла.
— Точно, — сказала я.
— Звучит так, словно ты хочешь, чтобы это был мой отец или Курт.
— Я не хочу, чтобы это были они, но кто еще это может быть? Мои родители не знали к кому идти с таким, но кому-то же они сказали! А потом Лиз волшебным образом почувствовала мое воскрешение и смотри! Смотри, как вышло! Оливия теперь здесь, так ведь?
В ответ мне отозвалась тишина, а я была готова станцевать победный танец, потому что заставила Хайдена задуматься.
Но когда он заговорил, я поняла насколько ошибалась.
— Нам стоит вернуться, Эмбер. Утром мы попробуем поразмыслить об этом. Сейчас мой мозг плавится.
Я подняла голову. Тон Хайдена изменился. Я слезла с кровати и ждала, пока он потушит все свечи. Все это время он держался спиной ко мне и не разговаривал. Мои нервы были натянуты, как канаты, и становились все тоньше с каждой секундой молчания.
Я натянула капюшон и поплотнее закуталась в толстовку, когда мы вышли на холодный ночной воздух. Над нами светила луна сквозь густые ветки, пока мы в молчании шли к дому.
С каждым взглядом на Хайдена мой желудок сжимался. Его лицо было напряжено и отстранено.
Он смотрел строго вперед и ни разу не взглянул на меня. Было такое чувство, что тех драгоценных мгновений в хижине, когда мы признались в своих желаниях друг другу, не было.
Мы остановились у ступеней, но я не была готова так просто его отпустить.
— Я хочу поговорить о…
— Знаю, — сказал он, — но я не хочу. Не сегодня. Я разбит. Уже поздно.