Первая страница была заполнена базовой информацией: дата рождения, адрес и набор навыков. Из того, что я прочла, выходило, что у него были невероятные способности к манипуляциям с мозгом; он мог стирать определенные воспоминания, не нанося ущерба другим. Адам был прекрасным примером этого дара. Он помнил все, кроме меня. Но Хайден сказал, что тот, кто сделал это с моей мамой, сделал все неправильно.
Просматривая дело Курта, я начала сомневаться, что он мог так напортачить. Я также предположила, что тот, кто устроил аварию, хотел убедить маму, что Оливия тоже умерла.
Я отбросила волосы с лица и перевернула страницу. Бинго.
Это не было криминальной статьей – формально не было – но у Курта была интересная история в молодости. Приводы в полицию, грабежи и нападения. Все это было до достижения им двадцати одного года, что я особо не принимала в расчет, ведь люди меняются. А вот психологическое заключение на третьей странице привлекло мое внимание.
Курта описывали, как человека с болезненной тягой к нарциссизму с антисоциальными и параноидальными наклонностями среди «О». Я предположила, что «О» означало «Одаренные». Мне не нужна была степень в психологии, чтобы понять, что он не милый и пушистый, но ничто не указывало на то, что он сорвавшийся псих-убийца.
Я разочаровалась, положила его папку назад и взяла дело Паркера. Пока я читала о нем, мне стало интересно, зачем Кромвелу вообще понадобились эти файлы. Зачем ему хранить эту информацию? Кромвел был мэром, а не психологом, а такие вещи были больше похожи на клинические исследования.
Личные данные Паркера меня не удивили. Кромвел отмечал его неспособность блокировать чужие мысли, что вело к антисоциальному поведению. С Фиби было то же самое касательно ее эмпатических способностей, а последние записи были о ее реакции на меня и лечебных техниках, над которыми хотел поработать Кромвел.
В папке Габриеля тоже было немного.
Дело Оливии включало биографию и обычные данные: имена наших родителей и родственников, но о ее даре говорило одно особое слово – «Чудотворный». Я некоторое время вглядывалась в него, а потом закрыла папку и поставила на место, планируя взять вместо нее свою.
Но тут я увидела еще одну папку с инициалами «Т.Г.». Больше на ней ничего не было. Из любопытства я взяла ее и открыла. Первая страница была помечена как засекреченный документ. Я перевернула на вторую и дальше. Все слова были замазаны черным. Я нахмурилась и поставила ее обратно.
Взяв папку со своим именем, я приготовилась к худшему, представляя, что увижу там что-то типа «дурные манеры и вздорный характер». Так что я удивилась, когда ничего не обнаружила на первой странице. Совсем ничего: ни биографии, ни даты рождения – лишь дату, когда Хайден и Курт появились в моем доме и перевезли себя. Эта странность выбила меня из колеи, я даже не знала, что увижу дальше. И, боже, я хотела подойти к Кромвелу, снять перчатку и стукнуть его.
У меня даже имени не было. Записи, относящиеся ко мне, были помечены как «Проект Э».
Проект Э обладает нестабильным даром. Способность обездвижить и даже убить одним прикосновением напоминает способности Проекта Джи. Также Проект Э является кандидатом для программы ассимиляции. На данный момент нет никаких доказательств того, что ее способности можно контролировать. Обращаться нужно с осторожностью.
Мои пальцы вцепились в бумагу так, что страницы смялись. Ассимиляция? Для меня? Он может ассимилировать мою ногу и свою задницу. И с каких это пор он начал верить, что у меня есть дар? Если я правильно припоминаю, последний раз он говорил, что это противоестественно и неправильно.
Я захлопнула свое дело: и так я не могла удержаться, а еще была зла и смущена. Я взяла папку Хайдена, присела и открыла ее. Мои глаза тут же просканировали страницу. Так же, как и у Курта, там была полная информация, и я знала, что самое интересное будет на второй и третьей страницах.
Не делай этого.
Но я хотела это сделать, и мне нужно было что–то, чтобы отвлечься от желания спалить кабинет Кромвела. Там было много того о даре Хайдена, чего я не знала. Он был энергетиком, мог манипулировать любым видом энергии, использовать ветер, чтобы разрушить дом, создать пожар из разрядов электричества в воздухе и даже управлять землей по типу миниземлетрясений. Все это было удивительно… и пугающе. Я перевернула страницу и застыла.
Один, два, три – именно столько раз я прочла текст прежде, чем мой мозг его воспринял.
– О Боже мой, – прошептала я.
Хайдена забрали из родительского дома не потому, что родители его боялись, но я могла понять, почему он врал. Правда была гораздо более болезненной и вызывала слишком много вопросов и воспоминаний.
Он был просто ребенком, Боже, ему было всего пять лет. Слишком маленький.
И он убил всю свою семью.
Глава 26
Старая газетная заметка, пожелтевшая от времени, лежала между страницами 2 и 3: там сухо, но в подробностях были описаны события.
Дом сгорел. Он начался в спальне наверху, распространился на нижний этаж и охватил весь дом. Был только один выживший – Хайден.
Я вытерла глаза тыльной стороной ладони и начала закрывать папку. Но, увидев конец страницы, остановилась. Те разы, что Хайден терял контроль, пронеслись у меня перед глазами. Когда Курт толкнул меня, когда я нашла машинку в шкафчике и когда урна взорвалась. А еще случаи, когда мы ссорились, и я чувствовала запах гари, хотя огня и близко не было. Была ли это одна из причин, по которым он меня сторонился? Возможно, дело было не только в моих подозрениях. Возможно, он боялся потерять контроль из-за меня, как и предупреждали меня Паркер и Курт.
Я сглотнула ком в горле и закрыла папку. Печаль наполнила каждую клетку моего тела. Я даже и представить себе не могла, через что ему пришлось пройти, через что он до сих пор проходит. Казалось, мое сердце вырвали из груди.
Вина за смерть Дастина, которую я несла в себе, не шла ни в какое сравнение с переживаниями Хайдена.
После этой информации мне стало все равно, что Кромвел думал обо мне и программе ассимиляции. Это давало мне стимул контролировать свой дар, как ничто иное. Я всегда думала, что это ужасно, что не могло быть ничего хуже того, что произошло со мной. Теперь я понимала, что была неправа.
Боже, это сработало, как холодный душ.
Я положила папку Хайдена обратно и начала было закрывать дверцу, но увидела дело с инициалами «Д.Г.». Я достала его и открыла. Там была фотография девушки примерно моего возраста, но оно было старым и потрескавшимся.
Кем бы она ни была, это была привлекательная девушка с длинными темными волосами и очками, которые съехали на кончик ее носа, но даже на фото в ее глазах был виден сильный испуг. Меня это еще больше заинтересовало, и я начала читать информацию, включая заметки, написанные почерком Кромвела, хотя большая часть информации о ее имени и прочем была замазана черным, как и данные из прошлого файла.
Однако почитать было что, и то, что я узнала, запутало меня еще больше.
Кромвел и правда много врал мне.
Эта девушка была частью программы ассимиляции, которая полностью провалилась.
Она не смогла контролировать свой дар и покончила с собой в Отделе.
Ей было всего шестнадцать, и она тоже могла убивать прикосновением.
Я закрыла ее дело, мои руки дрожали. Я не знала, что и думать. У кого-то еще был дар, как и у меня? Она убила себя потому, что не могла это контролировать? Я хотела положить папку на место, когда из нее выпали бумаги и упали мне на колени.
Как и с файлом Хайдена, я не сразу поверила своим глазам. А затем до меня потихоньку дошло. Меня накрыло волной головокружения и тошноты. Я уронила папку.
Газетные заметки об отце и его работе в больнице до аварии, статьи, которые я не могла заставить себя прочесть после его смерти. Там же было расписание, расписание моих уроков. Но это было не все – там были карты дорог, ведущих к моему дому, к папиной больнице и, ох, мой Бог.