Когда он отстранился, его глаза сверкнули в тусклом свете.
– Я хочу домой.
– Сначала в больницу, – сказал он. – А потом мы поедем домой. Вместе.
Я осмотрела подвал, место, где, как мне казалось, я останусь навсегда. Стены, покрытые мхом, и мистера Тео за плечом Хайдена. Он был на ногах и с пистолетом в руке.
– Хайден… берегись… – но было слишком поздно. Хайден закричал и переместился так, чтобы закрыть меня своим телом. Но я бросилась на него изо всех сил и оттолкнула его влево, когда прогремел выстрел.
Мистер Тео промахнулся, но прицелился снова.
Из последних сил, я кинулась к нему. Хайден позвал меня по имени, но я видела только Тео.
Он переместился. Даже несмотря на ожоги, он двигался нереально быстро. Но ярость и отчаяние подталкивали меня. Боль не имела значения – ничто не имело, я должна была остановить его.
Он направил пистолет не на меня, а на Хайдена. Я упала на пол и вытянулась во весь рост, потянувшись рукой к прожженной дыре в его брюках, и обхватила ладонью его щиколотку. Он дернулся раз, два. Все его тело содрогалось, даже пальцы. Пистолет выскользнул из руки и упал на пол с глухим звук. Я все еще держала его.
Мистер Тео упал на колени, раскинув руки в стороны. Его кожа стремительно серела, вены проступали и чернели, словно кровь стала углем. Он повернул голову и посмотрел на меня, рот его открывался в безмолвных криках. Всего на один удар сердца наши глаза встретились.
Я почувствовала улыбку на своих губах.
Ужасный спазм прошел по его телу, и потом его глаза закатились. Больше мистер Тео не двигался.
Следующие несколько часов я то отключалась, то приходила в себя. Когда я очнулась в теплом месте, я потянулась к Хайдену. Мои пальцы хватали воздух до тех пор, пока кто-то нежно не положил мою руку на место.
Кромвел появился в моем поле зрения.
– Хайден в порядке. Его снова осматривают.
Я моргнула и повернула голову в сторону. Белая занавеска развевалась на ветру, а рядом пищал аппарат.
Где-то далеко раздавались голоса. Или они были где-то близко? Все было, как в тумане. Человек в халате поставил мне капельницу, несмотря на то, что рука моя дрожала. А после этого мне казалось, что я парю на кровати.
– Не касайтесь ее кожи, что бы вы не делали, – сказал Кромвел – я почти уверена, что это был он. Наверное, обращался к врачу.
Я не могла открыть глаза. Меня охватило оцепенение. Дверь открылась, а потом закрылась. Я надеялась, что это Хайден. Затаив дыхание, я ждала, надеялась и ждала, и уплывала все дальше.
– Так это Проект Э? – спросил женский голос, который я не узнала.
– Да, это она.
– Вы хотите, чтобы мы забрали ее? Мы немедленно найдем ей место, – женский голос был мягким и мелодичным. Он был похож на мамин. Мне понравился.
– Нет, – ответил Кромвел после продолжительного молчания, – она теперь одна из моих. И она очень важна.
– Вам следует лучше о ней заботиться, в такой случае. Будет жаль потерять и ее.
Потом я парила все выше и выше, сквозь потолок в светлую и теплую пустоту.
– Тебе больно. Я могу это исправить.
– Нет. Оливия, не трогай, – я отвернулась от руки, которая тянулась к моему лицу. – Все в порядке. Я в порядке.
Она встала на ноги, соскочив с кровати.
– Эмми, почему тебе больно?
Я медленно повернула голову и посмотрела в потолок. Как я могла сказать пятилетней девочке, что сумасшедший учитель английского хотел убить меня? Я не могла. Так что я повторила то, что сказала ей, когда впервые очнулась и увидела ее рядом с собой.
– Я попала в аварию.
– С Хайденом?
Мое сердце сжалось. Я была в сознании недолго и видела только Оливию.
– Да, с Хайденом, – ее нижняя губы задрожала.
– Мне не нравятся аварии.
– Знаю, милая, но все уже хорошо.
– Правда? Никаких больше аварий?
Я улыбнулась, но это больше было похоже на гримасу. Когда я впервые очнулась, то пошла в ванную и рассмотрела себя в зеркало. Половина моего лица была, как после драки. На голове была шишка размером с мячик для гольфа. Даже сейчас каждый сантиметр кожи болел, каждая мышца горела, но нога и запястья болели больше всего. Оливия сказала, что мне наложили больше сотни швов, я насчитала пока только восемьдесят. Большая часть моих рук была в повязках.
– Эмми?
– Никаких больше аварий. Обещаю, – я начала вставать, но волна головокружения вернула меня на место. Я опустилась на подушку, поморщившись от боли. Я устала и хотела пить.
– Оливия, можешь сделать мне одолжение?
Она активно закивала.
– Можешь принести мне попить?
– Я могу принести тебе сок. Это поможет?
– Сок — это прекрасно. Оливия… – она уже направилась к двери, – Оливия, я люблю тебя.
– Я люблю тебя, Эмми! – и она бегом покинула комнату. Я слышала ее быстрые шаги в коридоре.
Снова попытавшись сесть, я потерпела неудачу. Пришлось смотреть в потолок, пока глаза не начали закрываться. Следующее, что я помню, это Кромвел, сидящий около кровати.
– Где Оливия?
– Ты спала, когда она принесла тебе сок, – он кивнул на тумбочку около кровати. Там стоял мой сок.
Рот наполнился слюной.
– Она с Лиз. Как думаешь, ты сможешь сесть?
С его помощью я смогла просидеть немного дольше обычного. Горло горело, но стакан сока я осушила за один раз.
– Я чувствую себя… странно.
– Тебе давали обезболивающее только утром. Ты не помнишь?
Я нахмурилась.
– Нет, – все, что я помнила это парение под потолком. Я и правда была под кайфом.
– Мне нужно поговорить с тобой. Ты достаточно хорошо себя чувствуешь?
– Вполне, – сказала я, и мне показалось, что я должна была вспомнить что-то еще, что произошло в больнице. Это было там, на краю моего сознания, но дотянуться до воспоминаний я не могла.
– Паркер и Хайден рассказали мне большую часть из того, что произошло. Я могу понять твое недоверие ко мне и моим мотивам, но я надеюсь, что ты узнала то, что хотела.
Я подумала, что это был очень тактичный способ узнать, усвоила ли я урок.
– Паркер снова копался в моей голове?
– Мы подумали, что так будет проще, чем заставлять тебя все переживать заново.
Думаю, в таком случае, это не так уж плохо, наверное.
– Значит, вы работали с его сестрой.
Кромвел вздохнул и кивнул.
– Это было очень давно, до появления Хайдена и остальных. Тео был ребенком, и я не знал, что у него такой же дар, как у Оливии. У его сестры был выдающий талант.
– Выдающийся?
– Она была первой, Эмбер. Никто до нее не делал ничего подобного, и никто после… до тебя. С учетом того, что произошло с ней, я не хотел повторения, – он прервался и слабо улыбнулся. – Я никогда не собирался отправлять тебя в Отдел. Я не хотел, чтобы ты повторила ее судьбу. Я не жду, что ты мне поверишь, но ты не представляешь, как ее смерть подкосила меня. Из-за нее я начал искать других, желая помочь им прежде, чем даром станет невозможно управлять.
– Но… вы работали с ней? В программе?
– Да, – признал он, – это было очень давно, Эмбер, – и это все, что он мне рассказал об этом. Его следующие слова отвлекли меня от этих мыслей. – Из того, что я узнал, я понял, что Тео рассказал тебе правду о твоем отце. Он собирался передать опекунство над Оливией одному из врачей Отдела. Прости. Я знаю, что ты не это хотела услышать.
Нет. Совсем не это. Я не знала, как жить с этим, что думать и с чего начать. Все, что я понимала, это боль, которая разрывала мое сердце.
– Мне, правда, жаль.
Может дело в наркотике, но и он, правда, показался мне искренне сочувствующим.
– Разве никто не сделает ничего, чтобы остановить их? Они не могут творить такое с людьми – позволять родителям продавать своих детей.
– Отдел никогда не был таким раньше, и, поверь мне, против них примут меры, – сказал Кромвел, в его глазах плескалась ярость. – Но сейчас тебе не стоит об этом волноваться. Я понимаю, что тебе тяжело не думать об этом, но тебе надо поправляться.