Сколько так продолжалось, Тимошка сказать не мог. Лишь спина сжималась в ожидании пули или стрелы. Но ничего не произошло. Он придержал утомлённых оленей, прислушался и ничего не услышал кроме шума близкого леса. Даже осмелился вовсе остановить оленей и те тут же потянулись схватить губами ком снега.
Тимошка сидел понурившись и с ужасом ждал продолжения погони и захвата. Что произошло с хозяином! И денег никто не заплатит. А как домой добраться? Все подобные мысли проносились в голове молнией, и ответа на них не было. А он сидел и не двигался.
Наконец Тимоха встал, поправил упряжь на чуть отдохнувших оленях. За час сидения он так и не придумал, что ему предпринимать дальше. Но и оставаться на месте достаточно опасно. Могут догнать. Правда, была надежда, что его бегства не заметили, а хозяин уже был плох и вполне мог умереть. Хотя выстрел-то был. Это смутило Тимофея настолько, что он готов пустить слезу.
Было ещё темно. Снег едва падал и дорога ещё виднелась. Да и олени легко дорогу найдут. Зато вспомнил про Исая. Что с ним случилось? Кто его захватил? Те же, что и их встретили, или другие? Скорей всего другие. Случайность это или по плану действовали? Он не мог на такой вопрос ответить.
Продолжал шагом ехать, раздумывая о себе. Как чувствовал, что ему не хотелось ехать. И вот… Что же делать? Вернуться домой он может лишь днём. И куда деть нарты? Его обязательно засекут. Если Исая убили, то можно к нему пойти жить. А соседи? Они спросят, где Исай. Что ответить? Или к хозяину? Его изба на самом краю стоит. Соседи шагах в пятидесяти. Он и сам не склонен, наверное, к знакомствам. Ему это ни к чему. Правда, он может назвать себя и свой дом. Да вряд ли выдержит пытку. А пытать обязательно будут.
Эта мысль бросила Тимошку в пот. Боязливо оглянулся. Рассвет ещё не настал. Но скоро будет. Тут он заметил, что узнает место. То было место избушки. Это испугало его, и он остановил оленей. Те опять хватали снег губами. Огляделся. Тихо кругом. Встать и пойти посмотреть смелости не хватило. Просто смотрел вокруг и заметил след, который указывал, что тащили тело. И слабые кровавые полосочки. Стало быть, то тащили Исая. Убит или ранен Тимошка не смог знать. А хорошо бы глянуть в избушке. Что там и как?
Он всё же пошёл осмотреться. Видимость улучшилась настолько, что следы хорошо видны, и он прошёл по ним до густого кустарника. Приготовил лук и прислушался. Тишину ничто не нарушало. Даже ветер стих и почти не шумел в хвое леса. Всё же углубиться в кустарник к избушке не осмелился. Следы вели именно туда. Проверять остальное не стал, а сел в нарты и уехал. Рассвет приближался. До него оставалось не больше часа.
Чуть отдохнувшие олени бежали довольно сносно. Вот и устье ручья. Поскользил по льду реки Таз. Этот путь был лёгким. Он лишь опасался встретить охотников или ещё кого из знакомых. Тут почти все знали всех.
Тимошка сгорбился на нартах, надвинул шапку и поглядывал с опаской вперёд. Подумал, что его вполне могут принять за покрученника, возвращавшегося с промысла. И тут же подумал, что его тут же задержат, проверят на наличие рухляди. Даже до десятины дело не дойдёт. Сразу поймут, что с ним что-то не так. И он зорко глянул вперёд, обернулся назад и быстро свернул на крутой берег, помогая оленям.
С трудом продрался сквозь заросли низкого сланника и кустов, удалился примерно на полверсты и остановил нарты. Огляделся и присел на нарты. Устал и оголодал, как и олени. Те уже рыли копытами снег, добираясь до трав прошлого года. А Тимошке есть было нечего. А скоро заметил сороку и вспомнил про лук. Достал и наложил стрелу. Сумел подойти шагов на пятнадцать и пустил стрелу. Сорока затрещала и, трепыхаясь простреленным крылом, упала подальше. Тимошка бросился к ней. С трудом поймал и скрутил голову. Тут же выпотрошил, запалил костерок и торопливо стал на прутике поджаривать сороку. Мяса оказалось мало, но и то еда. Оленей не распрягал. Три мешка с рухлядью, туго перевязанные ремнями, сложил под лапником, сам устроился на нартах и попробовал заснуть. Удалось нескоро. Чуткость, как у зверя, не покинула его. Часто просыпался. Дожидался вечера, чтобы попасть в посад и тайком забраться в дом хозяина.
Закоченевший и голодный, Тимошка проснулся неизвестно когда. Низкое серое небо было однообразным и не радовало глаз. Олени оттащили нарты, и они застряли среди стланика. Кругом было всё объедено.
С трудом освободил нарты, вывел оленей на полянку и они тут же начали ковырять снег, ища корм. А Тимошка прошёлся вокруг, изучая место и раздумывая. Чужих следов он не заметил. Тишина царила вокруг, но редкие птахи уже подавали голоса, напоминая, что весна уже идёт. Правда, застряла где-то в тысячах вёрст к полудню и ждать её предстоит ещё долго. Месяца два.