— Домой? — спросил подьячий, с интересом всматриваясь в лицо Тимошки. — Ты из Устюга? Не знал. А чего тебя отправили в монастырь да ещё такой захудалый?
— Отец испросил совета у чудотворца Галактиона. Для того ездили в Вологду.
— Так богат твой тятька?
— Есть маленько. На Новой Земле моржовой костью разжился два года назад. По дороге домой молил Господа спасти его с товарищами. Бог услышал его слова и вывел на матерую землю. Удалось вернуться. Но дал обет отправить меня на постриг в монастырь, так я стал послушником. Да не для меня монашество, господин.
Подьячий с подозрением глядел на юного послушника. Скривил губы в усмешке.
— Надумал что-нибудь? Дело серьёзное. Если отпущу домой, не сбежишь?
— И не думайте так, господин. Я так рад этой оказии! Считаю, что то подарок Господа мне, — Тимофей улыбался весьма честно.
— Ладно, монастырская крыса. Отпущу. Если что, то найду, и тогда уж не обессудь. Запорю так, что сидеть не сможешь. Дня три мы будем стоять тут. Ты будешь наведываться. Мало ли на что понадобишься. Понял?
— Как не понять, господин. Все исполню! Лишь узнаю, где вас найти, как приедем.
Подьячий кивнул, отпуская Тимку.
Дома все семейство удивилось появлению Тимошки. Но лишь мать кинулась сыну на грудь и счастливо пролила слезу.
— Как ты тут появился, сынок? — утирая слезу, спросила мать.
— Да вот, мать, проездом в Мангазею. Дня три будем стоять. Потом снова в путь через Камень на реку Таз. Там город будут рубить, Мангазея прозывается. Меня к обозу поставили на работы. Колокола везём и малое войско стрельцов.
— Надолго так, сынок?
— Кто ж его знает, матушка! А мне так даже лучше. Интересно на мир глянуть.
— А настоятель, отец Серафим, отпустил тебя? — сурово спросил отец. Он лежал на лавке, и судя по его виду не вставал более.
— Как без его дозволении, тятя! Отпустил, сам направил, напутствовал и благословил. Всё по чину, тятя. А как вы тут поживаете? Вы, батя, сильно болеете?
— Ноги замучили, сын мой. Мочи нет, особенно по ночам. Лишь днём могу чуток приснуть. Скоро, наверное, придётся переселяться в мир иной. Готовлюсь вот…
Мать заголосила, две невестки вторили, а Тимофею вдруг показалось, что так будет даже лучше. Прекратится насилие и тирания в семье. Хотя, вспомнил, старший Никита мало чем отличается от отца. Да всё ж…
В молчании поужинали. Тимошке, как гостю, отдали печь, и он блаженно устроился там, ощущая после бани, как тело впитывает тепло разогретого кирпича.
А обоз пришлось задержать. За день до отъезда поднялась метель, и даже по реке ехать было невозможно. Отец Яков, а у него с собой ехала и семья, решил переждать и тем дать всем отдохнуть перед дальней и трудной дорогой. Каменный пояс был уже недалеко.
Из Устюга Великого выехали по реке. Местами лёд оголился, и обоз катил быстро. Тем более что самый большой колокол не тянул больше девяти-десяти пудов.
По Вычагде добрались до Усть-Сысольска за две недели и один день. Последние дни пришлось много и трудно поработать. Река стала изобиловать порогами, вернее наледями. Преодолеть их лошадьми было трудно, и все люди взялись за лямки. Потом пошли настоящие пороги, и путь вовсе стал малопроходим. Глубокие снега позволяли делать не больше пяти-семи вёрст в день. И то случалось прихватывать часть ранних сумерек. И начинать движение задолго до рассвета. День-то длился всего несколько часов.
— Дядька Сысой, — спрашивал Тимошка у бывалого мужика из Усть-Цильмы, — говорят, что дальше путь и того труднее станет. Верно?
— Все верно, парень. Камень пройти не так просто. Пока до нужной речки доберёмся. Вроде Сосьвой прозывается. Недели через три-четыре доберёмся до Печоры. И это будет большой удачей. Можно и полтора месяца карабкаться по камню. Как погода и снега какие навалит матушка Зима.
— А города или деревни там будут?
— Не больше пяти, сынок. Так что запасайся терпением и береги силы. Потом беречь свою силу тебе не придётся. Пупы рвать будем, если хотим живыми дойти хотя бы до Сосьвы. Там уже можно считать, что путь пройдён. По земле, парень.
— Тоже по рекам надо будет идти?
— По рекам, сынок. И даже по морю. А оно в тех местах уж так свирепствует!
— Я ещё не ходил по морю, — признался Тимошка. — Батя у меня два года назад вернулся с Новой Земли. Моржовую кость привёз. Теперь у семьи имеется достаток.
— Мореходом, значит, был, — качнул головой Сысой. — А ты что ж отстал?
— Мамка не пустила. Я просился… Старший брат ходил. А батя должен скоро помереть. По всему видно было, как уходил с вами.