Выбрать главу

Еды хватит недели на две. С питьём и того хуже. Что дальше? Как пополнять запасы того и другого? Деньги есть, а где купить всё, что надо им в дороге? На что они могут рассчитывать? Кругом враждебные народы, и о русских сюда уже просачиваются сведения, как о захватчиках. Стало быть, как-то надо приспособиться. Настя немного походит на татарку, а сам Тимофей тоже не блондин. Значит, есть надежда подёргать судьбу за хвост. Чем чёрт не шутит!

Наконец восток чуть посветлел. Тимофей не выдержал и поднял дочь.

— Хватит спать, соня! Становись за меня на руль. Мне необходимо хоть немного поспать. Утро наступает. Если что — тут же поднимай! К берегу близко не подходи. Не волнуйся слишком сильно. Хуже будет. И буди.

Настя безропотно села на корму. Послушала ещё пару наставлений и всё затихло. Море было спокойным, а ветер ещё не посвежел. Потом будет задувать довольно сильно. Этого Настя ожидала со страхом. Но до того ещё было далеко, и отец выспится. А она ещё поесть должна приготовить.

Страх и беспокойство прогнали последние остатки сна. Взошло солнце и стало припекать. Пришлось искать тень в стороне. Оказалось трудно править веслом. И Настя со вздохом смирилась. Понимала, что с морем шутки плохи. Ещё хотелось и есть и пить. Терпела, дожидаясь пробуждения отца. Но тот спал, а будить так не хотелось! И Настя продолжала править. А ветер довольно быстро крепчал. Даже менял направление и парус то и дело полоскался. Страх накрыл её и она закричала:

— Тятя! Вставай, ветер сильный! Я не могу бросить весло! Вставай!

Тимофей вылез и торопливо осмотрелся. Лодка кренилась, теряла ход, и ветер с лёгкостью мог положить её на борт. Балласта никто не догадался положить на дно.

— Чего раньше не подняла? — кричал Тимофей раздражённо. — Чуть ещё, и мы бы в воде были! Дурёха! Слушай и запоминай! Надо было вот эту верёвку подтянуть и закрепить. Смотри и помни! То очень важно. Теперь лодка выровнялась и ход прибавился. Усекла? Будь внимательной и не рискуй! Это нам ни к чему! Иди поесть приготовь, а то и ты, наверное, проголодалась. Я уж сам тут управлюсь. — И грозно глянул на нахмурившуюся дочь.

Знал, что та старалась подольше не поднимать отца. С нежностью проводил её глазами. Подумал, сколько бед и тревожных дней пришлось пережить ей с самого рождения. Продолжаются они и до сих пор. А где конец им?

С трудом преодолевая встречные ветры, беглецы всё же за две недели дошли до говорливой речки, сбегавшей с недалёких гор. Вчера встреченный рыбак на лодке говорил, что там поблизости нет ни одного селения, и воду набрать вполне можно.

— Похоже, что это здесь, — заметил Тимофей, внимательно осматривая берег. — Вон и старый карагач ветви раскинул, дальше плоский камень. Так говорил рыбак. Идём быстрее, а то от жажды можно окочуриться. Смотри по сторонам. Горцы могут появиться. Вдоль речки густые заросли.

— Тятя, зачем лодку разворачивать? Она такая тяжёлая. Наберём воды и развернём. Быстрей бы напиться!

— Сказал, а ты делай! — жёстко рявкнул Тимофей. — Так надо! — уже мягче. — А я поспешу выше, а то здесь очень мелко. Наблюдай берег, Настя!

Настя с трудом развернула лодку, работая вёслами. Поскольку ветер дул вдоль берега наискосок, её постоянно надо было удерживать в нужном положении. И наблюдать берег она могла не всегда. А когда взглянула вверх по течению, ужаснулась.

Шагах в ста от отца вниз рысью спускался отряд горцев человек до десяти. Намеренья их были очевидны. Настя что есть силы закричала:

— Тятя! Горцы скачут! Беги сюда!

Тимофей вряд ли смог их заметить, но в голосе Насти звучал ужас и он быстро бросился бежать вниз к морю. Путь усеян камнями и бежать было трудно. Но и кони едва скакали по дну ручья все в каскадах брызг. Горцы улюлюкали, визжали в азарте заполучить хорошего раба.

А Тимофей, разливая по дороге воду, продолжал бежать. Задыхаясь, он даже не оглядывался, боясь упасть или просто сбавить бег. Настя продолжала кричать, и Тимофей знал, что его всё же настигают. Особенно один резвый джигит. А до берега оставалось ещё шагов пятьдесят. И воды в бочонке осталось вовсе мало, на донышке. И бросить он не мог. То была драгоценная посудина и единственная. Второй бочонок смыло в сильный ветер, и поймать не удалось.