Уже близился вечер, а Настя всё сидела неподвижно и даже не шевелилась. Тимофею стало не по себе. Может, случилось с нею что-то? И всё ж вмешиваться не стал. Тихонько приготовил себе и ей рыбу в котле, сдобрив подобие ухи корешком и пучком пахучих трав. Настя утром сходила на берег и собрала их вместе с дровами.
От судна, что обогнало их лодку, Тимофей узнал, что они завтра начнут проходить длинную косу или полуостров. А к вечеру могут обойти её и выйти в обширный залив. И море там всюду мелкое и много рыбы. Последнее его обрадовало. Ведь от людей обогнавшего судна он смог получить лишь краюху хлеба и пару луковиц с яблоками. И всё за серебро, которое он вынужден был отдать за такую мелочь. Зато у них был лук, и Тимофей совсем немного покрошил его в похлёбку сырым. Ждать пробуждения дочки не стал и осторожно поел, чувствуя, что с такой едой до Астрахани трудно дойти.
Солнце уже село, сумерки медленно сгущались. Далёкая волнистая линия гор ещё полыхала яркими красками заката. И тут встрепенулась Настя. Выпрямилась и устало потянулась всем телом. Встала и уставилась на закат. Тимофей с нетерпением взирал на дочь, ожидая ответов на его вопросы о будущем. Не вытерпел.
— Ну что ты молчишь, Настя? — чуть не кричал он. — Говори же!
— Что говорить, тятя? Мы ещё долго будем добираться до Астрахани.
— Это по какой такой причине? — испугался отец.
— Лодка у нас чуть не пропадёт, тятя. Вот и задержка случится. Долгая…
— А точнее не скажешь, дочка? — с беспокойством, спросил отец.
— Не скажу. Сама не знаю. Только зимовать будем на плоском острове. Он довольно близко находится. Вот всё, что могу тебе сказать, тятя. Больше не спрашивай. Устала смертельно! Спать хочу. Можно?
— Да что с тобой делать? Спи, конечно. Потом разбужу…
Настя так и не попросила похлёбки, хотя запах ещё плавал в воздухе струями.
Глава 21
Потом Тимофей несколько дней вспоминал слова Насти. Они тревожили, давали пищу для сомнений и даже страхов. Ведь слова дочки так тревожили. Стало быть, их ожидают большие неприятности или потрясения. Как-то стоило попробовать задуматься и определить, что их ждёт в скором будущем. Буря? Так они их уже пережили достаточно. И так почти каждый день сильный ветер мешает идти в нужном направлении. Что ещё сможет так сильно изменить их продвижение, что зимовать будем в море? Или на каком-то острове? Сама Настя толком мало что может пояснить,
Тем временем они успешно прошли остров и полуостров, о котором упоминали моряки. Дальше об островах Тимофей ничего не знал и настроение улучшилось. И три дня лодка упорно шла против ветров, делая в день не больше пятнадцати вёрст. А шли и ночами. Следовали берегом, и Тимофей вдруг определил, что берег круто поворачивает на заход и это обескуражило его. Он полагал, что Астрахань точно на севере. Тогда почему лодка идёт на заход? Или это берег тут делает заворот?
Однако долго раздумывать не пришлось. Начался сильный ветер и упорно поворачивал от захода. Лодку неуклонно сносило дальше на восход. С порванным парусом управляться оказалось трудно. Лодка плохо слушалась руля, ветер часто грозил развернуть её боком к волне. Тогда вставала явная угроза опрокидывания. Близился вечер. Нагнало тучи, стало темно. Ожидался дождь. А в лодку постоянно забрасывало воду и пену с гребней волн. И это только начало бури!
Отец с дочкой в ужасе всё это наблюдали. Молились всем известным богам, прося защиты и спасения от пучины морской. Она больше всего пугала этих сухопутных людей.
Настя вдруг вспомнила свои видения и успела отругать себя за бездействие. «Ведь можно было что-то сделать! — думала она в отчаянии. — Стоило сделать остановку на последнем острове. Нет! Прошли дальше! И вот тебе буря! Настоящая!»
Дальше она не додумала. Парус лопнул и затрепыхался, продолжая рваться на куски. Те улетали в море, в густые сумерки. Голос отца вывел Настю из оцепенения и ужаса:
— Настя, воду черпай! Затонем! Не спи!
На четвереньках Настя с трудом нашла черпак и судорожно стала черпать и выливать за борт воду. А та всё захлёстывалась в лодку, и конца этому не видно.
Оглушительный удар грома опрокинул Настю на дно прямо в волнующуюся там воду. В ней ещё плавали нехитрые вещи и предметы. Ужас окончательно поверг девушку в слезы. Те мешались с дождём, что хлынул с небес сплошным потоком.
Сколько времени так продолжалось, Настя не знала. Она отдалась на волю богам и шептала молитвы и заклинания, не понимая их смысла. Отца она не видела в опустившейся на море ночи. Лишь частые молнии и гром чуть сотрясали исхудавшее тело, вжатое в доски лодки. Иногда она машинально черпала воду, ничего не сознавая при этом. Воля и сознание почти померкли.