Са Ра Шин, напротив, походила на круглое румяное яблоко, презирала побрякушки и в быту носила практичную мужскую одежду. Не от хорошей жизни — будь ее воля, она наряжалась бы в цветастые шелка. Но дела шли не ахти, учеба внука в Лесном училище сжирала весь доход, и приходилось изворачиваться.
— Да сколько их нужно? — А Ли до рассвета охотился на лягушек-стройняшек и вымотался так, что уже смотреть не мог в сторону болота. — Тут запас на весь город… Я скоро сам заквакаю!
— Столько, сколько заказов! — Бабка тоже устала, но вроде бы и не собиралась отдыхать. — Поблагодари Великого за милость, прикорни на часок и живо за работу! Пока есть спрос, надо делать предложение, понял? Через недельку-другую мода пройдет, и будем мы с тобой снова колотить приворотные зелья, в которые уже никто не верит. Народ в последние годы здорово просветился… Что? Есть хочешь? Там картошка с вечера осталась.
Есть А Ли хотел всегда, поэтому картошка исчезла давным-давно и без напоминаний. Он прекрасно понимал, что не уснет, пока желудок переваривает сам себя. Погрыз зачерствевший хлеб, запил кваском и присоединился к бабке.
Она мастерила аквариумы. Превращала обычные стеклянные емкости в настоящие уголки дикой природы. Гладкие речные камешки, плотный зеленый мох, ракушки, веточки, цветы… Ведьма Шесса умела из всего сделать конфетку. А Ли это было не по зубам, но на уровне «подай-принеси-убери» он справлялся отлично.
— Я грызню завтра пересажу в новую клетку, — заметил, выбирая целые листики папоротника. — Она еще ту не до конца проела.
— Кузнецову дочь ты весной попортил? — Как обычно, бабка использовала для нотаций каждую свободную минуту.
— Нет!
«К сожалению», — хотелось добавить.
Ладная была девушка. Красивая, сильная, работящая… Морочила А Ли голову с осени, а потом выбрала приезжего кинематографиста, что покрутил свое кино и укатил в неизвестность.
— Понесла она, слышал? Пузо уже такое, что от людей не скроешь. Кузнец приданое дает как за принцессой. Точно не ты постарался? Помню, вы на сеновале частенько шебуршались…
— Бабуль!
— А то я молодой не была. Ну, не ты так не ты… — Бабка отставила наполненный аквариум и взяла пустой. — А жаль. И девка хорошая, и кузница добротная, и правнучек готовый был бы… В следующий раз клювом не щелкай, понял?
А Ли отвернулся. Когда он-то будет, этот следующий раз? Лето — работа, осень — учеба, зима — экзамены, весна — поиск настоящей работы, а там и старость не за горами.
— Дядя твой, Ловкач окаянный, глаз на кого положил? Под вечер заявился, чтоб погадала на любовь. А я и без карт могу сказать, что нужен он в этой жизни дочкам своим, вот пусть за них и держится. Недаром говорят: седина в бороду — бес в ребро. Жил — не тужил, по молодухам бегал, а тут на высокие чувства потянуло. Не раздави улитку! Ох ты ж горе луковое, все из рук валится. Так с кем там Ловкач шашни крутит?
Этого А Ли не знал, хотя и предполагал, что дядюшке запала в душу одна из селянок с равнин. Не втюрился же он в роскошную госпожу Руденс, которая словно с экрана спустилась к простым смертным? Она на такого, как Ловкач, и не посмотрит.
— Дурной ты еще. — Бабка слушала с хитроватым прищуром. — У дядьки твоего голова на плечах есть, а большего мужику его возраста и не надо. Подумаешь, кривой, хромой и с оравой дочурок. Любая б за него пошла, потому что за ним как за каменной стеной, да не любая делить его с детьми согласится. А красоту время у всех отберет.
— Не у всех, — буркнул А Ли, перед мысленным взором которого возникла несравненная Лиса Стау.
Умом он осознавал, что Мелиса старше по меньшей мере лет на пять, довольно груба и цинична, но в его воображении она была вечно юной прелестницей, будто окруженной слабым сиянием.
— Ну и во что ты вляпался, внучок? Никак правду Ловкач талдычил? И тебя шесская сила тянет?
— Прадед-линг меня тянет, — проворчал А Ли. — Сами знаете, как оно… Хуже, чем магия.
— Тьфу на тебя, бестолочь! — Бабка облегченно вздохнула. — Так ты дядьке про полукровку все уши прожужжал? А я, старая, невесть что надумала. Погоди-ка, разве линг бывают рыжими? Что-то ты темнишь, дуралей. Подай-ка белых ракушек и живо выкладывай все!
А что выкладывать? Да ничего! Вот подлюга Ловкач, все переврал! Надо бы и его позорную тайну открыть, но бабуля старенькая, такой новости не переживет. Она из того поколения, которое скармливало сборщиков податей крячам и жило, припеваючи.