— Вот именно. Сбежали. Они и не думали о браке с тобой, Ириса. — Порой Лиса называла подопечную древним вариантом ее имени. — Они вообще о тебе не думали. Хм… Получается, значение имеют только желания, а не ритуал.
— Это же ужасно! Значит, я…
«…даже без свадьбы не смогу найти свое счастье?» — Айрис не договорила, потому что эти слова прозвучали бы как приговор. Да и нехорошо в приличном обществе озвучивать мысль, которая уже не раз приходила в голову. В самом деле, разве нельзя жить в любви без брака? Это было бы приемлемым решением, но происшествие с Беретом ставило крест на лазейке.
— Это весьма интересно! — Мелиса не заметила заминки. — Сегодня мы узнали кое-что новое. Конечно, выборка подопытных слишком мала… Надо бы провести пару-тройку дополнительных экспериментов, но я почти уверена: твоему проклятию плевать на условности. Оно видит людей насквозь.
Эксперименты… В этом вся «полукровка из Холмов». Ее и кормить не нужно — дай лишь что-то исследовать, классифицировать и найти закономерности. Недаром Фабиан приставил Лису Стау к Айрис. Якобы в качестве компаньонки-наставницы, а на деле — изучать проклятие, которое может оказаться последним свидетельством магии народа шесс.
— Есть у меня подозрение, что Алетина Миллс прокляла женщин своего рода отнюдь не безбрачием, — задумчиво продолжала Мелиса. — Как жаль, что в мемуарах она выражалась туманнее некуда…
— О чем ты? «Ни один из этих грязных лживых нечестивцев, что смеют называть себя мужчинами, не станет мужем женщины из рода Миллс», — так говорила Алетина Миллс. «Если какой-нибудь ублюдок поведет кровную госпожу Миллс к венцу и перед ликом Великого заявит о своем желании взять ее в жены, то окаменеет навеки»!
Лиса поморщилась. Старательно прислушивавшаяся к разговору тетушка Руденс хихикнула в кулачок и отвернулась, а старый служака в полицейской форме гоготнул и толкнул плечом молодого сослуживца, словно напоминая о чем-то забавном.
— Это — не слова проклятия, — пояснил зардевшийся помощник священнослужителя, что как раз подбирал книгу и невольно услышал цитату в исполнении Айрис. — Давно покойная госпожа Миллс выражалась более… Э… Ну…
— Нецензурно. — Мелиса по привычке называла вещи своими именами. — Проклятие госпожи Миллс — сплошной старинный трехэтажный мат, точно расшифровать который довольно затруднительно. В народе ходит облагороженная версия ее речи. Неудивительно, что проклятие подбрасывает сюрпризы.
— И что же делать?!
— Наблюдать.
— За кем?! Я больше никогда не буду участвовать в этом безумии! — вскричала Айрис, но Лиса уже переключилась на книгу, в которой опознала некий уникальный экземпляр с полустершимися пометками на языке народа линг.
Зрители успокоились на удивление быстро. Особо чувствительных увели родственники, другие поглядывали на приосанившуюся полицию и вели себя тихо, как подобает на настоящей свадьбе. Для них ничего еще не закончилось. Свершилась лишь половина действа, приглашение на которое получили лучшие друзья и заклятые враги его величества Фабиана.
В какой-то миг наступила тишина. Айрис поискала взглядом родителей и с грустью отметила, что они, как обычно, остались дома. Их совесть мучит за использование единственной и некогда обожаемой дочурки. Король платит более чем щедро, но маме больно смотреть на спектакль у алтаря. В прошлый раз она чувств лишилась и грохнулась под ноги жениху, чье имя давно выветрилось из памяти. Отец страдает по другому поводу: пересудов боится. Да разве ж слухи о том, что дочь развлекает Фабиана, хуже правды о проклятии?
А деньги семье нужны. Выкупить родовое поместье, дать сыновьям приличное образование, вернуть хоть немного утраченных во время недавнего кризиса земель, отремонтировать заброшенный сахарный завод, что станет постоянным источником дохода… Всего не счесть. Хорошо, что о приданном дочери беспокоиться не нужно, спасибо прапрабабке Алетине.
С балкончика, нависавшего над дальним концом храма и предназначенного для высших духовных чинов, раздались громкие аплодисменты. Присутствующие почтительно опустили головы, и Айрис последовала их примеру. Краем глаза она видела, что Лиса Стау, наоборот, ткнула книгу помощнику служителя храма, приосанилась и кривит губы в насмешливой улыбке, но ничуть ей не завидовала. Шальной полукровке разрешено вести себя с королем как с закадычным приятелем, да только это не отменяет того факта, что дерзость в любой момент может стоить ей жизни.