Потыкаться в жилое крыло замка не хотелось. Там вторую неделю что-то чистили, ремонтировали, красили, меняли, приукрашивали… Готовились к визиту столичных гостей со всем пылом, на который сподобился управляющий. Терпеть мельтешение не хватало сил, тем более рабочие не видели разницы между днем и ночью. Для них существовали только сроки, а уж после новостей с пропускного пункта ажиотаж усилился в разы.
— Князь! — Сопение достигло вестибюля раньше, чем круглый низенький Шонник. — Вам письмо! По дороге домой я встретил почтовую карету и подумал, что вы не хотели бы ждать до завтра! — Сдерживая одышку, секретарь приблизился и неловко протянул пухлый конверт из плотной бумаги. — Снова без обратного адреса, — сообщил таинственным (и чуть пыхтящим) шепотом. — От нее, да? — Темные глазенки служащего горели азартом. — От вашей загадочной девушки?
— Спокойной ночи, Шонник. Увидимся утром.
— Да-да, князь! Утром! А… Э…
— Говорите, раз начали.
— Когда вы женитесь, ваша жена наверняка будет против этой неприличной переписки, — судя по тону, помощник искренне желал принять участие в чужих брачных играх. — Надо бы прекратить ее красиво, а? По-мужски и с честью.
«Если я женюсь, то поверю в чудо», — кисло подумал Джи Лин.
— Хороших снов, Шонник.
— Да-да, князь, да-да!
Секретарь поспешил в ночь — к экипажу, что поджидал за высоченной, местами разрушенной оградой замка. Почти все служащие жили в Прихолмье — городе, раскинувшемся на равнине неподалеку.
Семьдесят тысяч жителей, храм, три больницы, два приюта (для мальчиков и для девочек), известные на полмира винодельни, Музей войны с линг, древнее святилище шесс, питомник болотных кряч… Князь обожал город с малых лет, тщательно следил за его обустройством и, увы, понимал: гостям из столицы Прихолмье точно не понравится.
Толстое письмо приятно тяжелило руку. Джи Лин коротко взглянул на лифт, пообещал себе, что очень скоро кабинет переедет на первый этаж, и вышел на улицу. Хотелось устроиться поудобнее у настольной лампы, сломать печать с изображением розы и наслаждаться чтением, упиваясь каждой строчкой.
Девушка, что подписывалась Королевой Тьмы, плела кружево слов как истинная рукодельница. Она рассказывала политические новости и светские сплетни, строила прогнозы и догадки, выражалась без уклончивости и манерности. В посланиях, что информировали о подноготной королевского двора намного лучше и честнее, чем газеты, не было флирта, и поначалу князь воспринимал незнакомку как друга из далекой Фаэсты, столицы Валесии.
Но со временем в письмах появились иные нотки. Они стали более личными. Почти интимными, но не в том смысле, какой вкладывают в это слово бульварные романы. Отправительница не просто сообщала сведения — она ввязывалась в обсуждение, делилась собственным мнением, порой забывалась и приводила примеры из своей жизни.
В какой-то миг Джи Лин увидел в ней не абстрактного адресата, а умную находчивую собеседницу, которой патриархальное общество подрезало крылья и вынудило довольствоваться ролью наблюдателя. Она томилась в бездействии, пока дурачье у власти рвало глотки, обсуждая цвет галстука для нового сезона. Ей хотелось быть значимой, но в нынешнем мире у нее не было возможности проявить себя.
Королева Тьмы таила две вещи: настоящее имя и причину, по которой начала эту переписку. Князь подозревал, что она — дочь одного из вельмож, благоволивших княжеству. По некоторым намекам даже догадывался о ее личности, но ничем не выдавал свою осведомленность.
Нита Лест, яркая девушка с хорошим образованием и горячим сердцем, идейная противница огнестрельного оружия, в юности участвовала в движении за права женщин. Родственники этого не оценили, поэтому ныне Нита зарабатывала на жизнь самостоятельно, обучая языку линг высокопоставленных чинов.
Джи Лин планировал однажды навестить ее и познакомиться лично. Останавливало его одно: сомнение. И в том, действительно ли под именем Королевы Тьмы скрывается свободолюбивая красавица, и в том, нужно ли переводить отношения в иное, так сказать, русло.
В прошлом письме он пригласил Королеву в Холмы. Пообещал не лезть с расспросами и уважать ее инкогнито. Что она ответила? Было боязно открывать послание, и в то же время князь испытывал непонятный и весьма приятный трепет.
Хотя чему радоваться? Скоро все закончится. Фабиан озвучил свои намерения, остальное — дело времени и везения.