В холодном утреннем свете, залившем его комнату в сторожевой башне, он рассказывал Гвину и Томасу, что произошло вчера вечером, когда он столкнулся с шерифом.
— Спасибо, Господи, что у моей жены хватило сострадания убедить своего братца запереть Несту в пустой комнате на верхнем этаже главной башни, а не в той адской дыре в подвале. К ней приставили жену Гэбриела, по крайней мере Неста будет сыта, пока я не смогу добиться ее освобождения.
— А что чертов шериф? — прорычал Гвин. — Нет никакой возможности привести его в чувство?
Джон покачал головой.
— Он решил взять все в свои руки, да еще треклятый регент его поддерживает. Это же для них Богом посланная возможность отомстить мне за то, что я к ним цепляюсь из-за предательской связи с принцем Джоном.
Томас, сгорбившись на своем табурете и тоскливо ломая руки, выглядел сегодня еще более несчастным, чем обычно.
— И как мы спасем дорогую Несту, коронер? Вчера вечером я пытался ему объяснить, что тут все само собой очевидно, но разум его так же глух, как и уши. Он даже отказался дать согласие на поиски того человека. Заявил, что слова слабоумного юноши — это не основание разыскивать кого-нибудь, когда есть леди из таверны!
— Да, коронер, откуда, черт возьми, мы начнем поиски? — угрюмо спросил Гвин.
— Украденная реликвия не имеет для грабителя никакой ценности, пока он ее не продаст, — подчеркнул Томас. — Ему необходимо найти покупателя, а заинтересоваться этим могут только в религиозных орденах.
Де Вольф побарабанил пальцами по столу.
— Он мог сначала вернуться обратно, в лесную шайку. Я не сумел заставить шерифа и пальцем пошевельнуть. Он сказал, что это пустая трата времени.
Гвин, размышляя, выскреб из своей буйной рыжей шевелюры несколько блох.
— Гэбриел говорил, что де Ревелль сегодня утром едет в свое именье в Тивертоне, чтобы провести несколько ночей с женой, да поможет ей Господь. Может, пока его не будет, мы сумеем уговорить Ральфа Морина собрать отряд?
«Поисковый отряд вооруженных мужчин» был изобретением старого короля Генри, который велел каждому графству собирать группы верховых вооруженных мужчин, чтобы при необходимости ловить нарушителей закона. Мысль коронеру понравилась, и он отправился в главную башню на поиски своего друга констебля, который командовал всеми воинами гарнизона замка. Хотя Ральф и не любил де Ревелля, он поначалу не очень хотел идти против его желания, но Джон убедил его, что шериф не то, чтобы запретил поиски, а просто не проявил особого энтузиазма.
В десятом часу десяток солдат с Морином и сержантом Гэбриелом во главе промаршировали через подъемный мост Ружмонта и встретились у Южных Ворот с коронером, его офицером и двадцатью добровольцами из «Куста». Они собрались, желая помочь своей любимой хозяйке таверны.
Их пестрая компания, вооруженная мечами, копьями и кинжалами, потянулась вслед за колонной солдат. Все шли пешком, не было смысла прочесывать лес в поисках беглецов верхом на конях.
Меньше, чем через два часа отряд вышел на позицию. Половина людей выстроилась в линию с той стороны леса, где нашли убитого коробейника, вторая половина — в двух милях дальше, подойдя к лесу со стороны главной дороги, ведущей на север. Воины, одетые в железные шлемы и прочные кожаные куртки, перемешались с городскими добровольцами.
Де Вольф и его офицер присоединились к южной половине отряда, констебль и сержант — ко второй. Они не надеялись поймать всех разбойников, наводнивших лес, но через три часа прочесывания почти голого леса они сумели схватить двоих. Один прятался в ежевичнике, второй залез на дерево, но ветка сломалась, и он с воплями и треском рухнул на землю в пятидесяти ярдах от ближайшего солдата. Изгой вывихнул щиколотку, поэтому убежать не смог.
Когда обе линии сомкнулись, де Вольф и Морин решили, что сделали все возможное, тем более, что наступали сумерки.
Обоих пленников, отчаянно испуганных — оборванные жалкие развалины, оставшиеся от людей — поставили на колени в кругу поймавших. Они были вне закона и отлично понимали, что жизни их уже потеряны. Вопрос заключался лишь в том, какую смерть они примут.
Джон встал над ними, наполовину вытащил из ножен меч, потом задвинул его обратно.
— Мы имеем право прямо сейчас отсечь вам головы! — проскрежетал он. — Человек, которому я прикажу это сделать, будет только рад с легкостью заработать свои пять шиллингов. Что вы можете нам рассказать, чтобы отсрочить этот миг?
Ничто не могло развязать им языки быстрее, чем вид его меча, и через несколько мгновений Джон узнал, что и Герваз, и Саймон Клейвер действительно входили в шайку людей вне закона.
— Саймон считал, что ему положена большая доля добычи Герваза, поэтому он сказал, что пойдет за ним в Эксетер, — дрожащим голосом рассказывал старший пленник, беззубое воронье пугало, чьи руки и шея были поражены какой-то гнойной болезнью.
— Герваз утаил, что какая-то реликвия в стеклянном флаконе, должно быть, очень ценная, — прокаркал младший, с поврежденной ногой.
— Поэтому Саймон поразмыслил, а на следующий день ушел.
Отряд вернулся в Эксетер. Старик то ли поддерживал, то ли волочил молодого всю дорогу. Обоих заперли в камеры Ружмонта до следующего висельного дня.
Все четыре мили обратной дороги в город четверка предводителей шла впереди колонны и обсуждала результаты экспедиции.
— Теперь совершенно понятно, что произошло, и мы знаем обоих негодяев, — ворчал де Вольф. — Ральф, нет никаких оснований держать Несту запертой в той чертовой комнате!
Констебль подергал себя за бороду, обеспокоенный собственным положением во всей этой истории.
— Я согласен, Джон, но я не могу выпустить ее, пока не вернется де Ревелль. У меня и так хватит неприятностей за то, что я взял отряд солдат без его согласия.
— Он вернется через пару дней, коронер, — успокаивающе произнес Гэбриел. — А пока моя жена проследит, чтобы ей было удобно.
Джон сердито зарычал, и Гвин тактично сменил тему.
— А как насчет розыска этого ублюдка, Саймона Клейвера? Это уж точно снимет с Несты все подозрения.
Де Вольф поскреб свою черную щетину. Они ускорили шаг, потому что сумерки сгущались, и они торопились поспеть к Южным Воротам до того, как их закроют.
— Неста говорила, что Герваз вроде бы собирался на следующий день ночевать в аббатстве Бакфест, хотя я бы не поверил ни одному его слову.
— Как уже упоминал твой клерк, ему нужно продать реликвию монахам или священникам, чтобы получить хоть какую-то выгоду от воровства, — добавил Ральф Морин. — Но судя по направлению, в котором шел тот торговец, он стремился куда-то на восток. Может, собирался продать ее в соборе Веллса или в аббатстве Гластонбери.
Гвин кивнул лохматой головой.
— Тот старик в Клисте говорил, что умирающий прямо перед смертью называл Гластонбери.
Только с этими сведениями — единственным имевшимся у них ключом — коронер и констебль договорились начать поиски в обоих направлениях сразу же, как только утром откроются городские ворота.
— Ты и Гвин отправитесь на восток, в сторону Сомерсета, — предложил Ралья Морин, — а я отправлю Гэбриела и еще парочку молодцов по плимутской дороге, в Бакфест. Этот парень идет пешком, поэтому всадники должны нагнать его быстро, хоть у него и два дня форы.
Джон провел бессонную ночь, хотя и понимал, что Несте не причинят вреда в замке — шерифа нет, а жена сержанта заботится о ней. Матильда выглядела такой же кислой, как и всегда, и ни словом не упомянула за ужином о своем неожиданном заступничестве за валлийку. И Джон еще раз подумал, что совершенно не понимает Матильду, которая могла удивить его добрым поступком, несмотря на вечно унылый вид.
Быстро, но плотно позавтракав в летней кухне, коронер пошел к конюшне, где конюх уже седлал терпеливого Одина, и через несколько минут уже скакал на встречу с Гвином у Карфакса.
Они решили оставить Томаса дома, потому что его неуклюжие попытки скакать верхом на жалком пони, сидя в седле боком, только будут их сдерживать. Кроме того, он был нужен в Ружмонте, чтобы записать признания обоих разбойников, запертых в грязных, зловонных камерах в подвале главной башни.