— Но ведь он же не умер, нет? — огрызнулся сторож, но его самонадеянность сильно поубавилась. Первого, кто нашел тело, заставят заплатить залог, как гарантию того, что он появится в суде на следствии. А если не появится доказательств, что умерший был англичанином, то ненавистный штраф за то, что убийца не найден, будет наложен на всех и каждого в округе.
— Значит, когда вы его нашли, он еще не умер? — тут же зацепился за его слова Саймон.
— Если б он помер, чего б я потащил его в больницу, а?
— Как ты его нашел? — спросил Болдуин.
— Да это все мальчишка этот, Арт. Сказал, что в канаве лежит человек. — И он показал за ворота. — Я ему сперва не поверил, но он такой настырный.
— Кто-нибудь видел, как он туда попал?
— Если кто и видел, так промолчал. После голода мало кто хочет помогать другому. И никому не охота быть Первым Нашедшим. Осмелюсь сказать, его и другие видели, да решили забыть об этом.
Саймон это знал. Слишком часто люди предпочитали не обращать внимания на тело у дороги. Все они привыкли к виду мертвецов. Половина населения умерла во время голода.
— А этот ребенок, Арт, рассказал, как нашел того человека?
— Ему кто-то заплатил пенни, чтоб он мне сказал. Он мне монету показал — настоящая.
— Так. Где мальчик? — рявкнул Болдуин.
— Арт? На рынке, я думаю. Ворует, мерзавец. Обязательно там, ворует и побирается, как всегда.
В Эксетере, как и в самой маленькой деревушке, сирот обычно оберегали. Они могли рассчитывать на родственников или на крестных родителей, которые защищали их и надежно распоряжались их собственностью. Ремесленники интересовались нуждами своих подмастерьев (иногда это были детишки соседей), не рассчитывая на вознаграждение за свою доброту. Насколько Болдуину было известно, эти дети часто благоденствовали. Обижали их крайне редко.
Как выяснилось, Арт сиротствовал три года. Это был неряшливый мальчишка двенадцати лет, с копной рыжеватых волос, торчком стоявших на макушке, с длинным лицом и умными карими глазами, которыми он смотрел на Болдуина, как на равного. Рыцарю показалось, что этот мальчик, вероятно, успел пережить за свои двенадцать лет столько, сколько многие мужчины в возрасте самого Болдуина.
— Это ты нашел вчера раненого, Арт?
— Кто говорит? — быстро отозвался он.
— Сторож у Восточных ворот.
— Я сказал ему, где он, но сам его не находил.
— И кто тебе о нем рассказал? — спросил Саймон.
Арт уставился на него с каменным лицом, и смотрел, пока бейлиф не вытащил из кармана монету.
— Я его не знаю. Весь в черном — черный плащ, черный капюшон, все черное.
Саймон вздохнул.
— Высокий? Такой же, как я?
Арт оценивающе посмотрел на него.
— Может, и выше.
— Во мне почти шесть футов, — пробормотал Саймон.
— А лицо? — попытался Болдуин. — Светловолосый, темноволосый? Борода, шрамы? Может, без зубов, или не все пальцы? Есть хоть что-нибудь, чтобы нам помочь?
— Яркие глаза и ледяной голос. Это все. Капюшон он не снимал, поэтому лица я не видел, — отрезал Арт. — Но мне кажется, он похож на вас. У него… ну, понимаете… — Арт выпятил грудь, сжал рот в агрессивную линию, стиснул кулаки и расправил плечи. — Ваше сложение. И руки, как у вас. Сильные.
— Ты разглядел все это под плащом? — с сомнением уточнил Саймон.
Арт посмотрел на него испепеляющим взглядом.
— Любой разглядит, широкие у человека плечи или нет, хоть он сто плащей нацепи.
За спиной раздался чей-то крик, но Болдуин не обратил на него внимания, наклонившись к мальчику.
— Так ты говоришь, он походил на рыцаря?
— Да. Только не на такого богатого, как вы, — ответил Арт с неуверенной ноткой в голосе, разглядывая очень потертую одежду Болдуина, красную, но полинявшую от долгой носки.
Болдуин уже собрался выступить на защиту своей одежды, как Саймон пробормотал:
— Болдуин!
К ним спешил воин с дубинкой в руках.
— Сэр Болдуин, сэр Болдуин! Убийство, сэр!
Под лучами утреннего солнца Болдуин увидел, что перед ним труп молодого человека с синими, слишком близко друг к другу посаженными глазами, светлыми волосами почти мышиного оттенка, и чересчур длинным сломанным носом. Одет он был в вылинявшую серую фланелевую рубашку и зеленые шерстяные штаны, из-за кожаного ремня торчал короткий нож.
Внимание Саймона привлекла рубашка, разорванная от груди до пояса: грудь и живот исполосованы в бешеной атаке. Кишки вывалились в грязный переулок, а вонь в этот утренний час уже была омерзительной.
— Господи Иисусе! — хрипло пробормотал Саймон.
— Убили его сзади, — сказал Болдуин, перевернув тело и рассматривая голую спину. Он заметил выражение лица Саймона.
Было очевидно, что Саймона тошнит. Иногда это раздражало, но сегодня Болдуин понимал реакцию Саймона.
— Зачем его так исполосовали? — хрипло спросил Саймон.
— Пьяная драка? — предположил Болдуин. — Разозлился из-за пренебрежения? Кто бы это ни сделал, порубил он его, как сумасшедший. — Он повернулся к сержанту. — Вы знаете, кто это?
— По-моему, его зовут Уилл Чард. Прославился, как местный взломщик.
— Где Первый Очевидец? — сердито спросил Саймон.
— Да вот он, бейлиф, — сказал сержант, дернув подбородком в сторону человека, привалившегося к стене с прижатыми к лицу руками.
Подошли к нему.
— Как зовут? — спросил Болдуин.
— Роб, хозяин. Роб Брюэр.
Ему чуть за двадцать, решил Болдуин. Костлявый парень в полинявшей зеленой шерстяной рубашке и тяжелых штанах. На плечи накинут поношенный плащ из плотной, но сильно потертой ткани. Когда-то он стоил больших денег, но теперь совсем износился. Юнец выглядел перепуганным: взгляд метался с тела на землю, на кровь, залившую все вокруг.
— Ты его нашел? — резко спросил Болдуин.
— Я шел мимо и едва не упал на него! Господи, чего бы я ни сделал, лишь бы не заметить его!
— И неудивительно, — задумчиво произнес Болдуин. — Такое зрелище… Все кишки наружу.
— Выпотрошен, — сказал Саймон. — Как кролик.
Роб заскулил:
— Да кто такое мог сделать?
— Люди кладут кроличьи кишки в ловушку, так? — сказал Болдуин. — Разбрасывают внутренности кролика по полю и ждут, и скоро приходит лиса. Достаточно отпустить собак, и они поймают лису.
— Ты считаешь, это ловушка? — сухо спросил Саймон. — Чтобы поймать кого?
Болдуин скупо усмехнулся. К ним спешила округлая фигура, одетая в черное — церковник из собора, посланный, чтобы записывать допрос — и Болдуин поманил его ближе.
— Сомневаюсь я, что это ловушка. Больше похоже на мстительную ярость… но за что ему мстили?
— Я встал рано, чтобы принести хлеба из пекарни, вот и наткнулся на него.
— А раньше ты его видел? — спросил Болдуин.
— Никогда! — воскликнул Роб и передернулся. Скажи он, что знает Уилла, и они могут решить, что преступник — он, и арестовать его. Нужно защищаться и все отрицать.
— А где ты был вчера вечером?
— В «Блю Рейч», — не подумав, ответил Роб. Яйца Христовы! Зачем я это сказал! Он закрыл глаза и сглотнул. — Я поскользнулся на его кишках!
Саймон легко себе это представил: вот он идет тут сразу после того, как рассвело, вдоль по этому сумрачному переулку, света почти нет, дороги не видно, и неожиданно натыкается на разлагающийся труп. Должно быть, это было ужасно; хотя парень наверняка был чем-то очень расстроен — не заметить эту мерзость, пусть и в тусклом занимающемся свете, и не унюхать вони? Он прислонился к двери, потому что его тошнило, и тут же загнал в большой палец длинную занозу. Тихонько ругаясь, он сунул палец в рот.