– Кого только у нас в роте нет, в десятке у Торила даже савирт имеется, – заметил Визерс.
Тут уж я не удержался и спросил:
– А это еще кто?
– Спроси у Пугала, он тебе расскажет, они родом из одних мест, – ответил десятник. – С Южных земель. Пошли, а то есть охота.
Десяток наш расположился вокруг большого костра, тут были и знакомые мне наемники, и те, кого я, может быть, и видел днем, но не запомнил, но все жилистые, покрытые шрамами, не расстающиеся с оружием даже на привале. На нас уставились вопросительно, Ярх даже перестал мешать в огромном закопченном котелке.
– Присяга, – сказал Визерс. – Тот, кто стал Рыжим, должен поклясться в верности. Вставай на колени…
Последняя фраза относилась ко мне, и я торопливо бухнулся наземь.
Наемники обнажили клинки и столпились вокруг так, что я оказался внутри настоящего частокола из мечей. Десятник же положил свое оружие мне на макушку, и я вздрогнул, ощутив холодную тяжесть прикосновения.
– Повторяй, – велел он. – С сегодняшнего дня я, именуемый Рыжим…
Я произносил слова клятвы, думая о том, что Васька Смирнов, не такой уж плохой пацан, связка из детдомовской волейбольной команды, исчез, хотя и не умер, и на смену ему пришел неведомо кто. Наемником я себя пока не ощущал, чувствовал растерянность и страх… каково оно будет обжиться в этом мире, что ждет меня впереди, хотя бы завтра?
– …скорее сдохнуть, – закончил я, и получил легкий удар мечом десятника по кумполу.
– Ну, вот и все, – сказал Визерс. – Теперь и пожрать можно. Ярх, у тебя подгорело?
– Не, ну как можно! – возмутился красноглазый, а остальные загоготали.
Мечи оказались в ножнах, и я остался в одиночестве, если не считать Пугала.
– Я покажу, где лежит мешок Рыжего, – сказал он, помогая мне подняться на ноги. – Теперь он твой. Да, и меч свой забери.
– Да, спасибо, – пробормотал я.
Вещи предыдущего обладателя моего нынешнего тела хранились на одной из телег. В мешке находилось все, чем тут пользуются каждый день, от миски с ложкой до одеяла, а в сундучке лежала, похоже, «зарплата» – золотые монеты, круглые и угловатые, слитки серебра и драгоценные камушки.
У меня от их вида глаза на лоб полезли – эх, если б протащить все это к нам! Не «Виза Голд» с миллионом на счету, конечно, но тоже бы пригодились.
– Пошли, а то останешься без ужина, – напомнил о себе Пугало, и я, захлопнув сундучок, пошел обратно к костру.
В очереди за жратвой я оказался одним из последних, Ярх подмигнул мне и щедро навалил в миску чего-то вроде бобов с тушенкой – выглядело это не очень здорово, но пахло аппетитно, и я принялся работать ложкой, сначала осторожно, а затем безо всякой опаски.
Костер потрескивал, чавкали и переговаривались мои соратники, вверху мерцали чужие звезды.
Глава 2
Проснулся я от холода, и в первый момент, не сообразив, где оказался, подумал – что за идиот распахнул окно? Но затем открыл глаза, понял, что валяюсь вовсе не на собственной кровати, а на земле, что вот-вот взойдет солнце, а со всех сторон несется многоголосый раскатистый храп.
Да, то, что случилось вчера, к сожалению, не было сном.
Непонятно только, отчего так холодно, ведь и день, и вечер был жарким…
Попытавшись перевернуться на другой бок, я обнаружил, что не могу шевельнуться. Даже рот открыть не получилось, мышцы сковала чудовищной силы судорога, перед глазами потемнело.
Но уже в следующий момент холод начал уходить, и я смог двинуть рукой.
Фух, отпустило… но что это вообще была за ботва? Последствия того, что я в чужом теле? Или гнусный Семерка решил все-таки довести дело до конца, прикончить меня втихую?
Нет, вряд ли он решится на такое.
Вскоре я оклемался до конца, и тут от шатра Лорда донеслось раскатистое гудение и зычный голос рявкнул:
– Подъем, жабы!!
Вчера после ужина Пугало мне рассказал кое-что о порядках в роте, и я знал, что побудку объявляет командир сторожившего ночью десятка и что лежебок тут не терпят. Сейчас нужно вставать, тащиться к речке, чтобы умыться… о горячей воде придется, похоже, забыть.
Все здесь совсем другое, не такое, как у нас.
Я откинул в сторону одеяло и принялся натягивать сапоги.
– Доброе утро, чтоб мне сдохнуть, – сказал зашевелившийся Ярх и зевнул во всю глотку.
Вечером он предлагал «выпить за нового-старого Рыжего», но Визерс сказал «потом», и красноглазый наемник спорить не стал, хотя и скорчил физиономию, как у обиженного младенца.
– Доброе, – отозвался я и заковылял к речке, лавируя между просыпавшимися соратниками.
Они зевали и потягивались, кое-кто ругался – не со злобы, а просто по привычке. Сквернословили они так же естественно и ненапряжно, как и портили воздух, и рыгали, и сморкались наземь.
Я-то всегда считал, что у нас в команде парни на диво простые… так ведь нет, ошибался.
Вчера мне представили всех по именам или кличкам, но я запомнил только Стася, огромного и чернокожего, с повязкой на глазу, и Лихо, невысокого, но очень широкоплечего, со щербатой ухмылкой на физиономии и колтуном серовато-рыжих волос. Он оказался лучником, судя по словам Визерса, отменным, таким, что «белке в жопу стрелу вгонит».
Скорее всего, это была похвальба, хотя кто знает.
Речка, у которой мы встали на ночь, была чистой и неширокой, с прозрачной водой и песчаным дном. Зайдя так, чтобы вода не полилась через голенища, я обнаружил свое отражение и наклонился – надо же в конце концов узнать, как я выгляжу, а зеркал тут нет…
Рыжим меня прозвали не зря: на башке царит настоящий взрыв цвета костра, волосы, густые и жесткие, торчат во все стороны, немного ниже помещается ничем не примечательная физиономия со светлыми глазами.
Прежний я нравился себе больше.
Но теперь придется привыкать – рожа чужая, сапоги вместо кроссовок, куртка хоть и из кожи, но не такая, как у байкеров, вместо мобилы в кармане меч на поясе, и не тренировки, а схватки.
При мысли о том, что придется участвовать в кровопролитии, я поежился – да, драться мне приходилось, и не раз, но я и представить не мог, что придется кого-то убить. И не просто нажать спусковой крючок, а вспороть брюхо или снести голову тяжелой и острой железкой.
– Чо замер? – сзади на меня брызнули водой, и, обернувшись, я обнаружил, что к воде подошел Стась.
Повадками он напоминал Антона-диагонального, разве что был черным.
– Задремал, – ответил я, ладонью хлопая по воде так, чтобы окатить брызгами этого бугая.
Но слегка, а то не хватало еще, чтобы он разозлился.
К своим шмоткам я вернулся весь мокрый, но зато взбодрившийся по самое не балуйся.
– Сегодня без завтрака, – сказал мне подошедший Визерс. – Одевайся и седлай. Только шлем возьми, нынче мы нанимателю представляемся… Да, кстати, не забывай, что в Душеловке у тебя отшибло память, правду знать никому не стоит. Понимаешь меня?
– Ну, да… а что за шлем? – спросил я.
– Ярх покажет, – и десятник нетерпеливо замахал, подзывая красноглазого наемника.
Как быстро выяснилось, во тьме я разглядел не все свое имущество – помимо мешка и сундука на телеге хранилась куча принадлежащей мне военной снаряги, пара щитов, еще один меч, кольчуга, даже доспех вроде того, в каком щеголяет Лорд, но чуток попроще.
И отдельно – шлем из черного металла, без забрала, зато с верхушкой в виде уродливого оскаленного черепа, сделанного так, что зубы верхней челюсти оказались над самыми глазами.
– Это сранство для выпендряния, – объяснил Ярх. – Ну, чтобы мы одинаковые были. Вооружены все по-разному, поэтому надо, чтобы хоть башки совпадали, да, и плащ не забудь, вон тот, черный.
Пока я разбирался со снаряжением, лагерь свернули, впрягли коней. Заскрипели колеса телег.
– Строимся! Строимся! – прокричал уже забравшийся в седло Визерс. – Быстро!
Плащ, зараза, мешал, и я, залезая на спину лошади, едва не оконфузился и не полетел наземь. Но никто этого, к счастью, не заметил, поскольку соратники уставились на подъехавшего к нам Лорда.