Но из этих пяти сотен только триста были бойцами, остальные представляли собой «службу тыла». Понятно, что возчики, мастера-оружейники, лекари, фуражиры и прочие тоже в крайнем случае могли взять оружие в руки, как вчера в Шелудивом лесу, и все же в бой в обычных обстоятельствах им не идти.
Но что триста, что пятьсот – на мой взгляд, мало, чтобы решить судьбу битвы.
Или тут большое мочилово происходит совсем не так, как у нас?
Спрашивать я не стал, и так задолбал всех своими вопросами, а кроме того, завтра все узнаю.
– Жрадло созрело, – объявил Балд, лысый дядя лет за тридцать, без двух пальцев на левой руке.
Ели мы какую-то кашу, щедро заправленную салом, но я уже понял, что деликатесов здесь не дождешься. Что-нибудь вроде гамбургеров или шаурмы добыть наверняка можно, а вот о селедке под шубой или тортах с взбитыми сливками лучше забыть…
Как и многом другом.
Вспомнилась Машка, единственный человек, о котором я, наверное, буду скучать… Хотя нет, еще парни из команды, все же столько времени провели рядом, и Антон, и братья Коневы, и остальные, да и Юр Палыч… интересно, как они там, после той катастрофы?
Может быть, кто-то и выжил, а может, кого-то зашвырнуло сюда?
– Не грусти, Рыжий, – заявил усевшийся рядом Ярх и протянул мне бурдюк. – Плесни лучше себе еще.
– Нет, хватит, – я поспешно убрал чашу в сторону. – Слушай, а обратно вернуться? Мне. Это возможно?
Вопрос получился не совсем внятным, но красноглазый меня понял. Он задумчиво сплюнул, отхлебнул прямо из бурдюка, залив вином подбородок, а потом сказал:
– Вряд ли кто это знает, а кто скажет, что знает, тот брешет как собака. Сечешь? Кроме того, ты там, в своем мире, умер, скорее всего, раз душа-то оторвалась от тела…
В подобном направлении я мыслить не решался.
– И почему-то очутилась в Душеловке и за каким-то сраным фигом попала в Рыжего, хотя он живее всех живых был, – продолжил Ярх. – Так что забудь о возвращении, обживайся тут, у нас ведь не так плохо, и это ты еще всего не видел! – и он расхохотался.
Да уж, и вправду придется свыкнуться с мыслью, что обратной дороги нет, что я никогда не увижу родные места, а компанией моей теперь будут воняющие потом, кровью и вином наемники…
Вон уже двое сцепились, сейчас драться будут, ну, чисто пацаны.
– Тогда плесни еще, – я протянул Ярху чашу и, набравшись смелости, осведомился: – А чего Пугало лицо закрывает?
– Так он с Южных земель, там людей немного живет, да и те с придурью, – объяснил красноглазый наемник. – Когда они с родины уезжают, то физиономию прячут, типа чтобы не оскверниться, а еще не рассказывают, что у них там и как, хотя я столько раз спрашивал…
В голосе его прозвучала обида.
Бурдюк вскоре закончился, а когда Ярх приволок второй, десятник решительно сказал «хватит». В ответ на недовольное бурчание махнул рукой в ту сторону, где поставили шатер для Лорда, и заявил, что все, флаг поднят, а значит, с гулянками на время завязываем.
Рядом с шатром и вправду воткнули шест, и ветер колыхал тяжелое черное полотнище. Края его покрывала обтрепанная бахрома, по центру скалился вытканный серебром огромный хищный череп.
– Этому флагу почти век, – сообщил мне, не дожидаясь вопросов, Пугало, и в шепоте его слышалась гордость. – Его называют Белым Страхом, обычно возят в сундуке, под охранным заклятием, а поднимают только тогда, когда рота подписывает очередной контракт, когда она в бою. Ни разу его не захватывал враг, и ни разу под ним не находилось предателя, сменившего сторону в схватке.
Стяг выглядел жутко и величественно, а размером был, наверное, с хорошую скатерть.
– Так что все за дело, – сказал Визерс. – Оружие проверить, снаряжение, лошадей…
– Неужели верхом воевать будем? – спросил я, когда десятник отошел.
– Вряд ли, мы ж не рыцари сранские, – Ярх с сожалением потряс булькнувшим бурдюком.
Со снаряжением я бы не разобрался, если бы не помощь Пугала.
Он мне показал, как облачаться в доспехи – сначала толстая стеганая куртка, потом кольчуга, и поверх нее причудливо изогнутые металлические хреновины, чтобы прикрыть уязвимые места. Шлем на капюшон я нацепил вовсе не парадный, а обычный, без украшений, но зато более тяжелый.
– Ну вот, так лучше-то, – сказал Пугало. – Подпрыгни, присядь… где жмет? Давит?
«Костюмчик» оказался на диво удобным, движений вообще не стеснял, хотя весил прилично.
Избавившись от него, я прослушал лекцию о том, как за всей этой хренью ухаживать, чтобы не ржавела, и прошел краткий курс заточки мечей и прочих колюще-режущих предметов. Клинки, доставшиеся мне от «предшественника», в заточке не нуждались, но я все же повозил по ним серым и шершавым точильным камнем, просто так, для практики.
За всеми этими делами время подошло к вечеру, и Балд вновь принялся за готовку.
Лагерь наш находился в каком-то полукилометре от города, но за весь день никто не вышел из ворот, не появились даже торговцы и продажные девки, неизбежные спутники всякой солдатни. То ли решили не связываться с жуткими типами из Проклятой роты, но в это верилось слабо, то ли инквизитор, бывший в Лявере главной властью, наложил на общение с нами запрет.
Лишь стражники пялились с башен да пролетали по дороге конные разъезды.
Когда я спросил насчет этого у Пугала, тот некоторое время молчал, а потом сказал:
– В землях Желтого Садовника нелюди находятся вне закона: гоблины, гномы, оборотни… Даже эльфа ждет костер, если он появится в Лявере, как и тех, кто с ним рискнет заговорить. Нас Верховный Носитель Света Южной Четверти вынужден терпеть, хотя в Проклятой роте кого только нет, ну так ведь мы нужны, но вот свою паству он от греха постарается уберечь.
– Демоны бы побрали этого насильника света вместе с его хозяином, – буркнул я.
Да уж, порядочки во владениях мага, объявившего себя богом, царят те еще. Никакой демократии, хотя в этих местах подобного слова вообще не знают, зато в ходу всякие казни и пытки.
Ткань, скрывавшая лицо Пугала, колыхнулась, и я понял, что он улыбается.
– Боюсь, что для этого понадобится очень много демонов, – произнес он со смешком.
Когда начало темнеть, к нашему костру заявился Семерка, что мне крепко не понравилось – я не забыл, что всего сутки назад увешанный оружием колдунец предложил укокошить меня.
Но в этот раз он на меня и не глядел, болтал с Лихом, точно соревнуясь с ним в ширине улыбок.
Сторожил сегодняшней ночью взвод Вихря, и он несколько раз прошел мимо – высокий и тонкий, с лицом в форме сердечка и заплетенными в косички светлыми волосами. Никаких острых ушей, неземной красоты или высокомерных понтов, а ведь если верить Ярху, то этот тип – чистокровный эльф.
Разве что пропорции лица не совсем человеческие, хотя в чем, не сразу поймешь.
М-да, интересно, какие тут гномы?
Ночь обещала быть теплой, но я, помня, как замерз утром, замотался в одеяло и лег поближе к костру. Вырубился мгновенно и почти тут же, как показалось мне, проснулся и не сообразил, отчего.
Было темно, могучий храп Стася заглушал все прочие звуки, но я уловил рядом шорох.
Повернулся, чтобы посмотреть, что там такое, и обнаружил в каком-то полуметре сидящего на корточках человека. Он прыгнул вперед, в руке сверкнул нож, нацеленный точно мне в горло, и я рванул назад, уклоняясь от удара.
Успел выпростать из одеяла руку и схватил ночного гостя за запястье.
Он закряхтел и попытался пнуть меня в живот, угодил в колено, и все равно это оказалось зверски больно.
– Ушшххх… – пропыхтел я, думая только о том, как бы не выпустить руку с ножом.
Но тут же пришлось перехватить вторую, в которой оказалось нечто вроде шила.
Заорать, позвать на помощь, чтобы наши проснулись, так ведь стыдно… сам не справлюсь, что ли?