— Постойте, есть на Александре Сергеевиче и ещё добродетели! — вклинился в разговор адвокат Бога, — он через родственника своего, Паскевича, пытался облегчить участь дружков-декабристов. Луковку-то подал!
Верейский знал об этом, но привёл другой довод:
— Зато, по рассказу Н. Шимановского, когда приехали арестовывать Грибоедова после 14 декабря, «тут встретило наших людей приказание Ермолова: «елико возможно скорее сжечь все бумаги Грибоедова, оставив лишь толстую тетрадь — «Горе от ума». Камердинер его Алексаша хорошо знал бумаги своего господина, и не более как в полчаса все сожгли на кухне Козловского, а чемоданы поставили на прежнее место в арбу. Так совершилось это важное для Грибоедова событие, и потому-то он нам на прощание с такой уверенностью говорил: «Я к вам возвращусь». Сего, конечно, не случилось, если бы бумаги его уцелели. Да, это дело прошлое, но нужно бы Грибоедову это помнить и быть благодарным. Но не так вышло, а совершенно противное…»
Ригер снова подал язвительный голос.
— Это тем удивительнее, что Андрей Жандр, ближайший друг Грибоедова, на вопрос о подлинной степени участия Грибоедова в заговоре 14 декабря, ответил: «Да какая степень? Полная. Если он и говорил о ста человеках прапорщиков, которые восхотели изменить Россию, то это только в отношении к исполнению дела, а в необходимость и справедливость дела он верил вполне» Жандр продолжает: «Грибоедов имел удивительную, необыкновенную, почти невероятную способность привлекать к себе людей, заставлять их любить себя, именно «очаровывать». Когда к Ермолову прискакал курьер с приказанием арестовать его, Ермолов, — заметьте, Ермолов, человек вовсе не мягкий, — призвал к себе Грибоедова, объявил ему полученную новость и сказал, что дает ему час времени для того, чтобы истребить все бумаги, которые могли бы его скомпрометировать, после чего придет арестовать его со всей помпой — с начальником штаба и адъютантами. Все так и сделалось, комедия была разыграна превосходно. Ничего не нашли, курьер взял Грибоедова и поскакал…» Сиречь, если бы не помощь Ермолова, которого Грибоедов отблагодарил только сплетнями да руганью за глаза, головы бы ему не сносить.