Репрессии могут быть политическими, экономическими, военными и т. д. По конечным результатам это — ограничение политических прав, лишение гражданских свобод, насильственное переселение, высылка из страны, ограничение по доходам, военное подавление, отнятие жизни. И только в СССР с подачи нашей, ну очень творческой интеллигенции, репрессии принято рассматривать как уничтожение Сталиным невинных людей.
Да заговоров было столько, что не знаешь за какой конец ухватиться, что бы их распутать. Вполне возможно, иные из них пересекались, переплетались, имели касания. Любой из заговоров представлял собой не прямолинейное намерение «захватить власть», а сложную интригу, поскольку иные из сообщников имели общие цели лишь до поры, а далее их интересы решительным образом расходились, и они заранее просчитывали, как бы друг друга перехитрить, переиграть, обставить. Сплошь и рядом с заговорами именно так и бывает.
Вот, скажем, Ягода. Из всего, что нам уже известно, следует: товарищу простонапросто надоело быть пусть и высокопоставленным, но наемным служащим у государства, и он мечтал превратиться в легального вельможу.
А посему он, даже блокируясь с троцкистами (а как с ними не блокироваться? У них сильное подполье по всей стране, коекто до сих пор на серьезных постах, на них можно опереться при захвате власти) просто обязан был заранее просчитать свой вариант развития событий. Грубо говоря, путч он устраивал для себя, любимого, а не для Троцкого. Зачем ему Троцкий, твердо намеренный все же замутить мировую революцию? Вряд ли Ягоде хотелось бросить к чертовой матери налаженную небедную жизнь и сутки напролет рулить мировой революцией. Ему именно хотелось жить тихо, уютно и сытно.
К 1937 г. нарком внутренних дел Г. Ягода укомплектовал НКВД подонками, явными предателями, и теми, кто подменил свою работу халтурой. Сменивший его Н. Ежов пошел у халтурщиков на поводу и при чистке страны от «пятой колонны», чтобы отличиться, закрыл глаза на то, что следователи НКВД завели сотни тысяч халтурных дел на людей, большей частью совершенно невиновных. (Скажем, в тюрьму были посажены генералы А. Горбатов и К. Рокоссовский.)
Примерно те же мотивы непременно должны были всплыть в размышлениях Тухачевского. Зачем ему таскать каштаны из огня для Троцкого? Максимум, что могло его ожидать при восхождении на кремлевский Трон Троцкого — пост наркома обороны. Велика ли карьера — от заместителя до наркома? А посему, мог себе сказать товарищ Тухачевский, с Троцким мы будем сотрудничать до определенного момента — ну, а потом придется Льву Давидовичу отравиться колбасой… Это азбука заговоров и переворотов. Помимо, так сказать, лабораторно чистых заговорщиков, в стране имелась масса совершенно ненадежного народа — на высоких постах, при власти.
Уже в конце столетия Молотов, рассказывая о тридцать седьмом годе, привел вполне логичное и убедительное объяснение действий Сталина: «Ведь даже среди большевиков были и есть такие, которые хороши и преданны, пока все хорошо, когда стране и партии не грозит опасность. Но если начнется чтонибудь, они дрогнут, переметнутся… Вряд ли эти люди были шпионами, но с разведками связаны были, а самое главное, что в решающий момент на них надежды не было» [76]. Внятно, логично, убедительно! Это была не только борьба с реальными заговорами, но еще и чистка — от ненадежных, от сомнительных, от зажравшихся и распустившихся провинциальных баронов.
Словом, к началу 1937 г. было известно достаточно, чтобы Сталии осознал: над страной поднялась огромная и мрачная тень военного переворота, распространяющая морозный смертный холод. Молотов уверял, что в Кремле знали уже и день, и час. И, как только грянет, трудно предсказать, во что это выльется, учитывая наличие огромного количества колеблющихся, ненадежных, обиженных и недовольных. Уже был арестован Ягода — у которого при обыске, помимо того самого резинового фаллоса, выгребли кучу всяких интересных вещей — вроде девятнадцати револьверов, одиннадцати порнографических фильмов, коллекции порнографических снимков (почти четыре тысячи). На освободившийся пост срочно требовался надежнейший товарищ, который сможет быстро и хватко произвести обезвреживание.
Товарищ такой нашелся. Будем знакомиться: Николай Иванович Ежов, новоиспеченный Генеральный комиссар государственной безопасности. До того — секретарь ЦК. Профессиональный партаппаратчик с огромным стажем и незаконченным начальным образованием, работник исполнительный, аккуратнейший, толковый — загляденье!