Несколько примеров. Сосредоточенные в юго-восточной Финляндии армии имели более 15 финских дивизий и 1 немецкую. Плюс две финских дивизии в составе армии «Норвегия». Их наступление на Ленинград планировалось поддерживать финской авиацией (более 900 самолётов). А в 1944 году на территории Финляндии находилось почти 200 000 немцев. В группу гитлеровской армии «Юг» входили две румынских армии и венгерский корпус. С воздуха их поддерживали Люфтваффе и ВВС Румынии (свыше 1300 самолётов) и т. д. [49]. Не считая численности войск этих официальных союзников Германии, только в составе вермахта и войск СС сражалось более 2 950 000 граждан со всех стран Европы! [50]. Вы только представьте — 3 млн. европейцев, не немцев, сражалось против СССР.
Весьма общее впечатление о том, кто и как воевал против нас, можно составить по составу военнопленных на май 1945 г. Лишь несколько цифр: поляков сдалось в плен 60 280, французов — 23 136, хорватов — 21 822, голландцев — 4729, бельгийцев — 2010, люксембуржцев — 1652, датчан — 456, несколько тысяч чехов [51,52].
Это только часть захваченных в плен из лишь нескольких, вроде бы не воевавших против СССР, стран Европы! В развернувшейся титанической борьбе нашему народу удалось одержать победу над вросшими в тело континента авторитарно-фашистскими язвами. Но при этом не следует забывать, что «сон разума… рождает чудовищ». Ведь нацизм и тоталитаризм — это порождения именно европейского прогрессизма и рационалистического в своей основе менталитета. Недаром к концу войны и гитлеровские фашисты, и их вассалы из других стран старались сдаться Англии и США, а не СССР. Так, что сами судите, какой режим был ближе нацистам — советский или западный «либерально-демократический»?
Хотя развернувшаяся в июне 1941 года война была борьбой не на жизнь, а на смерть между двумя идеологическими антиподами, фашизмом и коммунизмом, для наших предков эта идеологическая установка не играла в той войне никакой роли. Для них это была именно Великая Отечественная война. Война против открытой агрессии! Против своей Советской страны! Война за выживание! Священная война!!! [53, 54].
При этом никто из западных критиков не учитывает, что две трети вновь созданного потенциала надо было уже в ходе войны перебазировать на восток — с европейских в восточноазиатские и в некоторые центральные регионы страны в условиях, когда транспортные потоки с войсками направлялись на Запад, а производственные предприятия, рабочая сила, инфраструктура — на Восток. Решить такую задачу для любого европейского государства было даже теоретически немыслимо. На это уповало гитлеровское командование со своим «блицкригом». Это послужило одним из факторов для Англии (Черчилля) затяжки открытия второго фронта.
Не понимаю, зачем гитлеровские стратеги дали плану нападения на СССР имя Барбароссы — средневекового германского полководца, утонувшего в реке во время зарубежного похода? Загадка. Разрабатывал это план будущий пленный фельдмаршал, а тогда — боевой, прошедший Францию, Сербию, Польшу, Бельгию генерал Фридрих Паулюс. Тоже, в общем, не самая удачная фигура, но это выяснится позже.
Основным условием успеха для «Операции Барбаросса» были не внезапность и не создание многократного превосходства на направлениях главного удара. Не удары танковыми клиньями и даже не успешный обход Припятских болот, упоминание о которых назойливо переходит из одного варианта этого плана в другой.
Главным условием победы была скоротечность войны [55].
Говорят, Гитлер открещивался от авторства термина «блицкриг», «молниеносная война». Даже жаловался, что ему его приписывают. Но в каждом документе по «Барбароссе» подчеркивается: победа германского оружия должна быть молниеносной, исключающей возможность войны с русским на истощение. «Германские вооруженные силы должны быть готовы разбить Советскую Россию в ходе кратковременной кампании еще до того, как будет закончена война против Англии [56]. Операции должны быть проведены таким образом, чтобы посредством глубокого вклинения танковых войск была уничтожена вся масса русских войск, находящихся в Западной России. При этом необходимо предотвратить возможность отступления боеспособных русских войск в обширные внутренние районы страны».
Два-три месяца. Максимум — пять. Это не шапкозакидательство — этой национальной славянской болезнью генералы вермахта не страдали. Это был план, базированный на всей предыдущей success story — истории успеха немецкого оружия.