Ну, а дальше — атака, дальше — «в прорыв идут штрафные батальоны». Все понятно. Процесс особенно оживился с перестройкой. Говорили и писали, что в атаки вообще ходили только штрафники, а все прочие наступали во втором эшелоне.
Объявили штрафниками моряков-добровольцев из штурмового отряда майора Куникова, который в феврале 1943 года захватил плацдарм на Мысхако в районе Новороссийска (более известный как «Малая Земля» по мемуарам Брежнева). Штрафником стал Александр Матросов. Литераторами описывалась целая штрафная дивизия генерала Родимцева — никогда, правда, не существовавшая. Да что дивизия — армия! Якобы маршал Рокоссовский был сам из штрафников, и вся его армия состояла из них… и именно им мы обязаны победой.
Газета «Деловой вторник» от 13 декабря 2005 года свою статью «В прорыв идут штрафные батальоны…» начинала с таких трогательных строк: «Где-то здесь, между плавнями Днепра и лиманами Азовского моря, на Пришибских высотах, немцы расстреляли наш женский штрафной батальон...». Источник у этой информации классический: информагентство ОБС — «Одна баба сказала». О том, что женщин-военнослужащих в СССР в принципе запрещалось отправлять в штрафные части, журналист, разумеется, не слышал и не читал. А зачем чукче читать? Чукча не читатель — чукча писатель [77].
Это своеобразный политический, идеологический заказ. Надо вдолбить в головы современной молодежи, что Победу ковали не маршалы жуковы и рядовые матросовы, а уголовники, — пишет «Независимая газета».
Штрафные батальоны и роты появились только в сентябре 1942 года. Согласно приказу наркома обороны (тому самому знаменитому приказу № 227, который в литературе получил название «Ни шагу назад!») на целый фронт таких батальонов было от одного до трех — «смотря по обстановке», как говорилось в приказе.
Это значит, что строчка Высоцкого про то, как «в прорыв идут штрафные батальоны» — просто творческая метафора. В дивизии никак, ни при каких обстоятельствах не могло быть больше одного штрафбата, и куда-то идти на фронте плечом к плечу с другими штрафбатами он в принципе не мог. Да, штрафников действительно использовали на трудных участках фронта, их целями были:
— проведение разведки боем;
— прорыв линий обороны врага, взятие и удержание стратегически важных высот;
— штурмы для отвлекающих маневров;
— «беспокоящие» позиционные бои;
— прикрытие при отходе.
Честь и слава воинам-штрафникам, которые шли в прорыв. Но это мог быть только один батальон, а не несколько.
За всю войну на всех фронтах было всего 65 штрафных батальонов и 1037 штрафных рот. Но не одновременно! С 1942-го по 1944-й, просуществовал только один батальон — 9-й отдельный штрафной. Обычно эти подразделения расформировывались через несколько месяцев. Ни одной штрафной роты, которая существовала бы два года. Остались только их названия: «1-я отдельная штрафная рота 2-й гвардейской армии при 1-м гвардейском стрелковом корпусе» (1942-43), «1-я отдельная штрафная рота 2-й гвардейской армии при 86-й гвардейской стрелковой дивизии» (1943). Таких названий — больше тысячи. Но специалисты давно подсчитали: за всю войну через армию прошли 34,5 миллиона человек. А в штрафные подразделения было отправлено 428 тысяч. Менее полутора процентов. Это много. Очень много [78]. Но это ничтожно мало по сравнению с представлением, что войну выиграли штрафники. На мой взгляд, это говорит, прежде всего, о высоком воинском духе и дисциплине в Красной Армии. А также о том, что главную работу войны штрафные батальоны и роты просто не могли выполнить — в силу своей малочисленности.