Наши русские слабости — и определили печальную нашу историю, под уклон:
1. бессмыслица никонианского раскола;
2. жестокость петровских безумств и уродств;
3. национальный обморок послепетровской чехарды;
4. вековую трату русских сил на внешние, иностранные задачи;
5. столетнее зазнайство дворянства;
6. бюрократическое костенение сквозь XIX век.
Не посторонний заговор был, что мы покинули наше крестьянство на вековое прозябание и нищету.
Не посторонний заговор был, что величавый и жестокий Петербург подавлял тёплую малороссийскую культуру.
Не посторонний заговор был, что по четыре министерства не могли рассудить, кому же из них принадлежит какое-нибудь дело, и годами, по 15 лет изморочно прокручивали его по четырём кругам, ещё в каждом от помощника столоначальника до министра.
Не посторонний заговор был, что один за другим наши императоры не понимали темпа мирового развития и истинных требований времени».
В конце концов, не так уж важно, могли эти планы, по свержению царизма осуществиться, или нет. Гораздо важнее другое — абсолютно все слои общества, от безземельного мужика до сиятельных графьев, находились в примечательном состоянии: если не на деле, то в мыслях и на словах совершенно смирились с тем, что однажды государь император слетит с трона, как пьяный со стремянки. Все жаждали перемен — и кое-кто жертвовал на эти перемены деньги, а кто-то заходил и дальше.
Это было всеобщее поветрие! Если не считать кучки особо упертых консерваторов, вся страна ждала перемен! Плевать, что под этим каждый понимал что-то сугубо свое — состояние умов, ожидание бури делало возможным любые резкие повороты! Коли уж все были внутренне готовы — вот-вот что-то, этакое грянет. Не германские деньги, не большевистские листовки, не эсеровские бомбы, а именно эта всеобщая внутренняя готовность к слому и стала похоронным звоном по империи.
Началась первая мировая война. Впрочем, тогда никто еще не знал, что она — первая, и ее называли просто: Великая война. ГРЯНУЛО!
1.5. Победим Германию, и проливы будут наши
В девятнадцатом столетии России не везло на войны — исключая победу над Наполеоном, остальные крупные кампании, как крымская, так и турецкая, унесли массу сил и жизней, но не послужили ни к славе, ни к пользе.
В крымской войне Россия была откровенно бита, а в турецкой, как большинством признавалось, серьезные внешнеполитические цели так и не были достигнуты.
Это невезение перешло и в 20-й век. Вместо того, что бы осваивать Сибирь с ее несметными богатствами, вместо того чтобы ставить за Уралом промышленность и добывающие отрасли, Николай полез в Китай. Россия откровенным образом захватила в Маньчжурии огромные территории с самой детской мотивировкой действий: мол, все прочие великие державы расхватали зоны влияния в Китае, нам ли отставать? И начала проникновение в Корею.
Японцев это насторожило и всерьез обеспокоило. После долгих переговоров нашли компромисс: Япония примиряется с российскими захватами в Китае, а Россия за это, в свою очередь, уходит из Кореи.
Однако возле Николая II появился отставной ротмистр Безобразов… Ротмистр — чин невеликий. Но ротмистр этот был отставным кавалергардом, принадлежал к столичной знати, связей имел множество. Моментально сколотилась теплая компашка, прозванная современниками «безобразовской кликой»: князья Юсупов и Щербатов, граф Воронцов-Дашков, финансист Абаза, помещики Болашов и Родзянко — и, примкнувший к ним, великий князь Александр Михайлович, к тому времени отставленный от флотской казны и искавший новых источников дохода. Задумка была нехитрая: вопреки достигнутым договоренностям с Японией все же пролезть в Корею. И начались авантюры…
Созданное безобразовцами акционерное общество приобрело на территории Кореи огромную лесную концессию — якобы частным образом, но огромную долю средств в это предприятие вложил Кабинет Его Величества, то есть государство. Под видом «лесных объездчиков» на территорию Кореи начали вводить регулярные войска, будто бы «уволенных в запас» сибирских стрелков — успели переправить полторы тысячи и намеревались увеличить это число чуть ли не вдесятеро [52].
Япония, как легко догадаться, разобиделась не на шутку. Однако окружение Николая и он сам умышленно вели дело к конфронтации и войне. К «макакам» никто всерьез не относился.