Выбрать главу

Новейшие установки — 76-мм пушки Лендера и 40-мм автоматические орудия Виккерса — не на фронте стреляли по многочисленным самолетам противника, а были сосредоточены исключительно вокруг Царского Села, куда ни вражеский аэроплан, ни дирижабль просто физически не могли долететь.

Кстати, и линкоры-дредноуты типа «Севастополь», не сделавшие за всю войну ни одного боевого выхода в Балтийское море, такое впечатление, предназначались опять-таки исключительно для защиты августейшего семейства.

Надо сказать, что российский флот в первую мировую показал себя далеко не лучшим образом. Балтийский был заперт немцами в одноименном море. Что же касается Черноморского, то это вообще позорище. Всю первую мировую в Черном море нагло и безнаказанно болтались два немецких крейсера, «Гебен» и «Бреслау» только два! И многочисленный Черноморский флот под командованием адмирала А. Эбергарда так и просидел на своих базах, ни разу не предприняв мало-мальски серьезной попытки прижать своими немаленькими силами нахальных тевтонов. Пенители морей, быдло…

Промышленность России не обеспечивала царскую армию и необходимым количеством винтовок. Число винтовок, производившихся в 1915 г. на отечественных заводах, покрывало потребности армии немногим больше чем на 50 %. «Не хватало самых обычных винтовоки их скупали по всему свету, вплоть до Мексики и Японии, самые разные образцы, каждый со своими патронами, не подходившими к другим… Было даже предложение, ввиду нехватки винтовок… вооружить солдат «топорами на длинных древках».

Русским солдатам предстояло идти в атаку со средневековыми алебардамив то время как в прочих европейских армиях массово появились не только легкие и удобные ручные пулеметы и автоматы, но и боевые самолеты всех видов, танки, броневики, рации, экскаваторы для рытья окопов, тракторы [50,102].» А немцы даже совершили нападение на английский порт Ньюпорт с помощью радиоуправляемых (!) катеров, начиненных взрывчаткой и направлявшихся на цель радистом с самолета.

Русская армия швырялась в сражения совершенно неподготовленной — союзники, то и дело терпевшие поражения, панически просили помочь, и полк за полком ложился костьми, спасая «братьев по оружию».

Во Францию был отправлен многочисленный русский экспедиционный корпус, потому что французы уже не способны были толком защищаться на своей родной земле. Корпус этот, в котором, кстати, воевал будущий сталинский маршал Родион Малиновский, хлебнул лиха сполна — в семнадцатом, когда при известии о русской революции солдаты отказывались воевать, французы их расстреливали из пушек и пулеметов, перевезли русских в Африку, где держали на положении каторжных, жертвы неисчислимы.

Когда после первых успехов грянуло всеобщее отступление пятнадцатого года, военный министр генерал Поливанов на прямые вопросы, что же он теперь намерен делать, отвечал (его подлинные слова!): «Уповаю на пространства непроходимые, на грязь непролазную и на милость угодника Николая Мирликийского, покровителя Святой Руси». Однако грязь случалась далеко не всегда, и супостат пер вперед — генерал Корнилов, например, самым бездарным образом сдал немцам Ригу. И ничего — не застрелился, с красным бантом шлялся во времена Февраля 1917.

Генерал Рузский признавался членам кабинета министров: «Современные требования военной техники, господа, для нас непосильны. Во всяком случае, за немцами нам не угнаться» [54]. Подобных отзывов тьма, на всех уровнях.

Как частенько случается, стали искать «внутреннего врага», на которого можно было бы свалить вину. Обвинили в шпионаже евреев — поголовно, и стали их выселять из прифронтовой полосы. Выселили. Легче от этого не стало. Взялись за людей с немецкими фамилиями — с тем же результатом. Великий князь Николай Николаевич и крупный политик Гучков (он же небедный заводчик), один из лидеров Думы, устроили грязную интригу с разоблачением «шпионов», от которых, дескать, и все неудачи. Получилась пахнущая кровью комедия.

Дезертирство началось повальное. До миллиона солдат пряталось по деревням. В 1915 г. в Москве раненые из лазарета буянили толпами — так, что даже городовых убивали. В 1916 г. под Ригой подняли ротного на штыки — без всякой большевистской агитации. Повсюду свистели розги: еще в пятнадцатом солдат начали пороть за малейший проступок и даже для… поднятия боевого духа! Чем думали, уже решительно непонятно.