Увы, это не более чем фантастика дурного полета. Совершенно непонятно, во-первых, зачем понадобилось аж из Германии везти в Россию винтовки с пушками — в Петрограде этого добра и так было завались. Во-вторых, что гораздо более важно, в тогдашних условиях, когда Зимний дворец защищали лишь полсотни ударниц из женского батальона и кучка юнкеров, совершенно не было нужды привлекать еще и немцев. У Военно-революционного комитета и без пленных тевтонов силища была громадная.
Махнув на все рукой, защитники Зимнего принялись сосать дармовое винцо из богатейших царских винных подвалов. Сохранились воспоминания одного из них, поручика Александра Синегуба [65]. Банкет был еще тот. Потом защитники начали понемногу смываться. Первыми ушли с орудиями артиллеристы из Константиновского военного училища. За ними засобирались казаки. Синегуб начал было агитировать «станишников» остаться, но командовавший ими подхорунжий ответил безмятежно:
— Когда мы шли сюда, нам сказок наговорили, что здесь чуть ли не весь город с образами, да все военные училища и артиллерия, а на деле-то оказалось: жиды да бабы, да и правительство тоже наполовину из жидов. А русский-то народ там, с Лениным, остался. А вас тут даже Керенский, не к ночи будь помянут, оставил одних.
Эти его слова Синегуб прилежнейшим образом записал для истории. Неизвестно, сколько успел выхлебать бравый казачина, что ему стали мерещиться «жиды» (в правительстве Керенского не было ни единого еврея), но чего не выдумаешь, чтобы только не лезть в драку за препустого человечка Сашку Керенского.
Что любопытно, среди защитников Зимнего, по воспоминаниям Синегуба, действительно было немало евреев-юнкеров: Шварцман, Шапиро, Гольдман, Мейснер и другие.
Ушли и казаки. По Зимнему шатались пьяные защитники. Остались юнкера на баррикадах да «ударницы». Вот тогда события стали более-менее соответствовать классической картине: «Аврора» эффектно бабахнула холостым. Собравшиеся у Зимнего всей толпой рванули во дворец и арестовали кучку трясущихся от страха индивидуумов, именовавших себя «Временным правительством».
И вот тут-то пьянка пошла по-настоящему!
Правда, на другое утро, когда к Зимнему потянулось народонаселение, тоже прекрасно знавшее о винных подвалах, большевики стали действовать жестко. Примчался отряд матросов и в полчаса расстрелял из винтовок редчайшую коллекцию вин, копившуюся чуть ли не с елизаветинских времен, а остальное спустил в канализацию. Впору поверить Буничу, что это были немцы, — русский человек вряд ли способен на такое.
В общем, Зимний худо-бедно был взят.
Между прочим, россказни о том, что при штурме были изнасилованы все без исключения ударницы из женского батальона, то есть несколько десятков, — очередная байка. Особая комиссия Московской городской думы (не питавшая ни малейших симпатий к большевикам), расследовавшая по горячим следам эту историю, выяснила со всей достоверностью, что женщин было изнасиловано только две. Это, конечно, печально — но речь идет, в общем, об отдельных хулиганских эксцессах, и не более того, а уж никак не об организованном массовом поругании.
Да, кстати. Легенда о том, что Керенский скрылся из Зимнего в платьишке сестры милосердия, рождена была не большевиками, а как раз защитниками Зимнего, обозленными на своего сбежавшего «главковерха».
Такие дела. В перестроечные времена не счесть было публикаций, где революция старательно именовалась «переворотом», где объяснялось публике, что не было никакого героического штурма Зимнего. Может и так. Но авторы этих статей, страстно желавшие пнуть мертвого большевистского льва, нисколько не думали, что у описанной ими ситуации есть и оборотная сторона: «правительство» Керенского было настолько бездарным, никчемным и всеми презираемым, что для его свержения не понадобилось даже настоящего штурма и мало-мальски серьезных военных действий.
Господа кадровые русские офицеры в эти дни вели себя несколько иначе. Тот же Синегуб вспоминал, что еще 19 октября Главный штаб организовал бесплатную раздачу офицерам револьверов с патронами — чтобы воевать против большевиков. На Дворцовой площади за наганами стояло не меньше тысячи офицеров, а защищать Зимний пришли 134. Когда вышеназванный Синегуб по наивности изумился такому несовпадению цифири, его сослуживец по школе прапорщиков Шумаков в два счета разъяснил положение дел [66]. «Ха-ха-ха, — перебил меня, разряжаясь смехом, поручик. — Ну и наивен же ты.Да ведь эти револьверы эти господа петербургские офицеры сейчас же по получении продавали. Да еще умудрялись по несколько раз их получать, а потом бегали и справлялись, где это есть большевики, не купят ли они эту защиту Временного правительства?»