Необходимость коллективизации диктовалась как внешними, так и внутренними причинами. Причем среди последних громадную роль играла не только социальная сторона (обострение классовой борьбы в деревне), но и сторона чисто экономическая.
С большим удовольствием перечитываю сейчас сборник «Трудный поворот к рынку», изданный в 1990 году под редакцией пресловутого экономиста Абалкина [24]. Глупость и вранье, вранье и глупость, псевдонаучные рассуждения и измышления переполняют эту книжонку, виснут лапшей на ушах доверчивого читателя, убеждают в необходимости «большого хапка», криминальной революции, разворовывания страны «демократами». И, конечно же, для пущей убедительности приводятся высказывания нобелевских лауреатов по экономике, которые поучают нас, как жить.
Результаты всех этих изысков мы хорошо увидели сами в нашей России — 20 лет разрухи, смуты и позора запускались как раз вот этой самой интеллигенцией — «мозгом или задницей нации», вдохновленной мечтой урвать, хапнуть, стянуть, стырить — и прикопать наворованное за рубежом. Никакой другой идеи у «рыночников» и «демократов», у «творческой интеллигенции», как показало время, не было, и быть не могло.
Цели, стоящие перед СССР, откровенно сформулировал сам Сталин в речи на первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности 4 февраля 1931 г. [26]: «…мы не хотим оказаться битыми, не хотим! История старой России состояла, между прочим, в том, что ее непрерывно били за отсталость. Били монгольские ханы. Били турецкие беки. Били шведские феодалы. Били польско-литовские паны. Били англо-французские капиталисты. Били японские бароны. Били все — за отсталость. За отсталость военную, за отсталость культурную, за отсталость государственную, за отсталость промышленную, за отсталость сельскохозяйственную.
Били потому, что это было выгодно, доходно и сходило безнаказанно… Таков уж волчий закон эксплуататоров — бить отсталых и слабых. Волчий закон капитализма. Ты отстал, ты слаб, значит, ты неправ, стало быть, тебя можно бить и порабощать. Ты могуч — значит, ты прав, стало быть, тебя надо остерегаться. Вот почему нам нельзя больше отставать… Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».
Сталин совершенно точно обрисовал положение дел. Страна пребывала в разрухе. Военная промышленность не модернизировалась со времен первой мировой, а «гражданская» вообще с довоенных. Производство винтовок было втрое меньше уровня 1916 года, а что до «мирных» товаров — из сопредельных стран приходилось завозить даже серпы и косы. Даже! Не было ничего!!!
Еще в 1930 г. Ворошилов (военный министр!) писал отдыхавшему за границей секретарю ЦК (!) Енукидзе, прося купить там для детей чулки и носки. Легко представить, как обстояло в конце двадцатых с предметами первой необходимости.
Угроза войны против СССР была не выдумкой кремлевских пропагандистов, а вполне реальной опасностью. Во-первых, все без исключения соседи питали территориальные претензии. Во-вторых, действовали те самые волчьи законы, о которых Сталин говорил в вышепроцитированной речи: слабого грабят и бьют, если у него есть что отнять, неважно, об Африке ли идет речь, о Китае, Абиссинии или Советской России. Сталин писал в «Правде» в июне 1927 г.: «Едва ли можно сомневаться, что основным вопросом современности является вопрос об угрозе новой империалистической войны. Речь идет о реальной и единственной угрозе новой войны вообще, войны против СССР — в особенности».
Быть может, он сгущал краски или попросту врал, чтобы «удержать власть»? Ничего подобного. Присмотримся поближе к тому, что происходило в Европе, которая, как уверяют нас иные борзописцы, была настолько ослаблена морально и физически первой мировой войной, что намеревалась жить в идиллическом мире…