«Начало реформ». Выступать против экономических реформ в принципе — занятие ретроградов. Весь хозяйственный механизм нуждался в оздоровлении. Потому что заканчивалось время очередного Технологического этапа. Но СССР не был нищим на паперти, о чём врут сегодня телеприслужники олигархов. Держава прочно стояла на ногах. В 1985-м у СССР практически не было внешнего долга (а в 1991-м он уже составил колоссальные суммы). Да, цена нефти в мире упала до $18 за баррель. Но страну ещё не успели посадить, как наркомана, на две трубы — нефтяную и газовую. Даже в 1987-м — по инерции — страна сохраняла стабильное положительное сальдо во внешней торговле: превышение экспорта над импортом исчислялось многими миллиардами долларов. Шёл выпуск продукции в многопрофильных отраслях — даже капстраны покупали у нас силовые турбины, шагающие экскаваторы, механизированные комплексы для угольных шахт, станки, самолёты, конденсаторы, речные суда на подводных крыльях, телевизоры, цветные кинескопы и многое-многое другое. И всё это стало на глазах испаряться [5].
В восьмидесятые годы мнения советских экономистов по вопросу частной собственности странным образом разделились. Произошло это после того, как все они защитили докторские диссертации, направленные на улучшение социалистического хозяйства, и ни в одной из них приватизация не рассматривалась, как средство лечения экономики. Одни из них такие, как академик Леонид Абалкин, настаивали на продолжении социалистического движения и совершенствовании производственных отношений.
Тогда, как другие, например, группа во главе с членкором Академии Станиславом Шаталиным предлагала свернуть в сторону капитализма, приватизировать социалистическую собственность, распространить рыночные отношения на труд, средства производства и другое.
И вот в июне 1987 года родилось учение нашего доморощенного пророка, имеющего научную степень доктора экономических наук. Евангелие от Николая Шмелева, напечатанное в журнале «Новый мир», называлось «Авансы и долги». Это сочинение открывало новый мир для мыслящих россиян и, более того, утверждало новые нормы морали, до которых не смогли додуматься ни Мухаммед, ни Христос, поскольку Мухаммед был неграмотным, а Христос не имел высшего образования.
Нормы новой морали позволяют человечеству совсем по-другому строить общественное производство, совсем по-другому воспитывать новое поколение и, вообще, переворачивают все старые нормы вверх тормашками.
Шмелев тогда писал «…мы должны, мы обязаны внедрить во все сферы общественной жизни понимание того, что все, что экономически неэффективно — безнравственно, и, наоборот, что эффективно — то нравственно».
С такой позиции из всех «измов» самым экономически эффективным и высоконравственным был каннибализм. Ведь он с такой легкостью решал продовольственную и жилищную проблемы: при встрече двух голодных, прогулку продолжал один сытый, а зазевавшихся пещеросъемщиков съедали более расторопные новоселы. Что уж говорить, даже фундаментальное понятие экономики — эффективность — не является универсальным, а полностью зависит от изучаемого явления! Она всецело зависит от избранного критерия, который, в свою очередь, определяется простой точкой зрения. Принципиальная граница проходит между частными и общими интересами: очень часто эффективное для одних требует беспощадного разрушения эффективности с точки зрения других.
Так, грабеж на большой дороге (или приватизация, или финансовые спекуляции, или либеральные реформы, или наркоторговля) может быть (и обычно является) восхитительно эффективным с частной точки зрения осуществляющих их групп, — однако с точки зрения общества в целом они не только не эффективны, но даже разрушительны. С другой стороны, строительство инфраструктуры или поддержание социально значимых производств обычно неэффективно с точки зрения непосредственно эксплуатирующих их фирм, — в отличие от общества в целом.
Но, что бы убить страну, мало утвердить новые нормы морали. Сначала нужно довести экономику до кризиса и перевести его в катастрофу. М.Н.Полторанин пишет: «1988-й был самым роковым годом в послевоенной истории СССР. В нём нашей стране были нанесены раны, несовместимые с жизнью государства. Не зря блуждающие во власти либералы-большевики усиленно кивают сегодня на 1991-й год. Тогда, мол, рухнул Союз, а они пришли склеивать из обломков Россию. Их с удовольствием поддерживали партократы, сидевшие в роковое время в Кремле или около него, а сейчас гуляющие с членскими билетами ЕдРосов. Но это обманка для простоватых окуньков-патриотов. 1991-й — только последствия. Слом хребта Советскому Союзу состоялось в 1988-м. И добивали неподвижное тело в 1989-м и 1990-м» [6].