Что речь идет о сознательных подтасовках, говорит факт, который тщательно скрывают. Черносотенцев («охотнорядцев») представили как объединение представителей маргинальных, темных и бескультурных слоев, почти городского дна. На деле в черносотенстве, в том числе в его высшем руководстве, приняли участие виднейшие деятели культуры России, представители аристократии, а также иерархи Церкви, в том числе причисленный к лику святых будущий патриарх Тихон и митрополит Антоний (прототип Алеши Карамазова).
Насколько недобросовестны составители книги «Русская идея и евреи», видно из того, что они проводят параллель между черносотенством и фашизмом, между западным христианством, не возразившем против Холокоста, и Православием — и в то же время приводят тексты обращений и проповедей иерархов Православной церкви, крайне сурово осуждающих погромы как преступление против Бога и человечества. Значит, Православие было к антисемитизму непримиримо! Где же аналогия? Основоположником черносотенства и редактором главной его газеты «Московские ведомости» был еврей В.А.Грингмут. Важную роль в руководстве играли и другие евреи, в частности, близкий соратник П.А.Столыпина И.Я.Гурлянд. Они не были провокаторами. Это были виднейшие деятели еврейства, не порывавшие с ним связей. О Гурлянде И.Я., сыне главного раввина Полтавской губернии, «Еврейская энциклопедия» писала в 1910 г.: «Гурлянд проводит идею полного присоединения евреев к началам русской государственности, отнюдь не отказываясь от своих вероисповедных и национальных стремлений». Таким образом, видные деятели черносотенства из числа евреев были патриотами России и при этом совершенно не были антисемитами. За это их и вычеркнули из истории.
Монетаризм, сделавший деньги главным выразителем человеческих отношений, породил на Западе, а сегодня и России, необычную ранее жестокость. Она возникла, прежде всего, в сфере действия финансового капитала, где евреев было большинство — как стремление причинить страдание несостоятельному должнику (что выразил еще Шекспир в образе еврея Шейлока). Карл Маркс приводит комментарий в 1707 г. к английскому Закону о кредите и банкротстве: «Среди людей торговли царит здесь, в Англии, такой дух жестокости, какого не встречается ни в каком другом общественном слое или в другой стране мира».
Затем, после октября 1917 г., в России на 70 лет установился особый тип традиционного хозяйства — советское хозяйство без финансового капитала и ссудного процента. Евреи заняли другие социальные ниши, конкуренция угасла, и основания для экономического антисемитизма исчезли. Были сняты и основания для культурного конфликта. Об этом писал выдающийся советский историк Н.И.Конрад в письме к А.-Дж. Тойнби (в марте 1967 г.) [52]: «…каждый народ, входящий в наш Союз, имел и имеет свою собственную культурную традицию, а многие из этих народов имеют и свою особую, большую, длительную культурную историю… В русле культуры нашей страны слились самые различные культурные потоки. Может быть, от части этому мы обязаны острым чувством единства человечества».
Прошло время. В России сменилась власть. Одно время в стране правила «семибанкирщина». Это — факт, который не только не скрывается обличителями антисемитизма, но даже подчеркивается. На уровне спектакля-похвальбы в Израиле банкиров в том, что пять еврейских семей завладели половиной собственности России.
В самой России эти кадры крутили по всем программам телевидения — и тут же в газете «Коммерсантъ-daily» банкир А.Смоленский заявляет, чуть ли не с издевательской усмешкой: «Вспомним, как еще недавно народ олигархами пугали. Только где они, олигархи, на самом деле их не было, и нет! Это так, более удобный образ врага, чем, скажем, жид и сионист». В ответ олигархов патетически упрекает еврейский писатель Тополь: вы, мол, завладели всей собственностью, киньте хоть косточку голодным русским. Допустим, все это — гротеск, чтобы шокировать публику и довести ее до полной шизофрении.
И даже в таком плачевном состоянии, как сегодня, русские ощущают себя «старшим братом» в семье всех народов, живущих в России, включая евреев. Разжечь в русских устойчивую вражду на национальной почве очень трудно. Нынешняя вражда к кавказцам напоминает злость на брата, который безобразничает в семье. Перестанет безобразничать — исчезнет и злость.