Уже к вечеру я шел на встречу с заказчиком. Бричка из двух лошадей двигалась монотонно, и на улице моросил дождь. При тусклом свете фонаря я вертел в руках диковинку и внимательно изучал. Камень переливался ярким зеленым светом. И с каждым прикосновением к нему, мне все больше хотелось оставить алмаз у себя. Когда мы приехали, я уже чувствовал медальон как свое сердце. Если у человека забрать сердце – он умрет. Так было и со мной. Я шел на встречу, но душой понимал, что камень не отдам. За поясом был старенький шестизарядный револьвер. Мистер Книф встретил меня сам, он стоял на пороге и с горящей улыбкой протянул руку. Помимо заказчика в доме еще находился его личный громила по прозвищу Шторм.
Как дела? Все получилось? – глаза боса заблестели.
Да, все в порядке, – твердо ответил я.
Где же он? – спросил Книф.
Громила внимательно следил за каждым моим движением.
Вот! – бросил я в ответ, доставая левой рукой камушек из платка.
Прекрасно, Райнер! Чудненько! – не унимался он. – Вот твои деньги, возьми их, сынок, я уверен, мы найдем для тебя еще много интересных и прибыльных дел.
Но меня уже не интересовали ни деньги, ни обещания мистера Книфа. Мне нужен был только кристалл Хоупа! Как только я передал камень, мне стало очень плохо и одиноко, будто из меня вынули душу. Я должен был вернуть драгоценность себе. Резким движением руки я выхватил револьвер – три выстрела пришлось на Книфа: в голову, в плечо и еще раз голову. Бедняга откинулся в одну сторону, камень улетел в другую. Только Шторм схватился за рукоять своей пушки, как я пустил ему вдогонку еще троих свинцовых братьев. Громила, кашляя кровью, упал на колени – пуля задела сонную артерию. Через пару секунд он с грохотом растянулся на дорогом ковре. Если прозвище Шторм дано ему за высокую скорость и реакцию, то тот, кто его дал – был полным кретином. Здоровяк как стоял на месте, так и упал там же! Теперь камушек был у меня, и я ощущал жизненный прилив сил. Мурашки от счастья и наслаждения пробежали по спине, меня передернуло. Опомнившись, я спрятал кристалл за пазуху и вышел. Деньги остались лежать на столе. Дом Книфа располагался на отшибе, и вряд ли кто слышал выстрелы и возню. Ствол по пути я сбросил в пруд, и пистолет быстро скрылся в зеленом омуте.
Теперь камень ни на секунду не покидал меня, и я всегда носил его с собой. Какое-то время все шло хорошо, я грабил богачей и жил припеваючи. Но меня стала преследовать череда неудач, какая-то ужасная аура! Все мои друзья, любовница и даже пара врагов – умерли!!! Один за другим, как будто они сговорились! И это стало происходить все чаще и чаще. Только я знакомился с кем-то, как вдруг этот человек умирал. Кристалл в такие моменты светился как фонарик, только зеленым светом. У меня не осталось никого, совсем никого.
Знаете, мне было совершенно наплевать на это. Ведь мою грудь грел алмаз Хоупа, мой единственный и дорогой алмаз, – протянул Райнер и приподнял майку.
Верх груди сильно потускнел, кожа была какого–то синего или зеленого цвета. Именно на этом месте моряк носил медальон, постоянно скрывая его от окружающих, и никогда не снимая.
- Спустя годы, копы набрели на мой след - я даже представить не мог, по чьей наводке. Ведь всех, кто знал меня, камень уже убил!
Случилось это утром, едва взошло солнце. Подозрительный шорох и возня доносились за входной дверью. Сон у меня всегда был чутким, и я прекрасно все слышал. Гостей утром я не ждал.
Мистер Райнер! Откройте, пожалуйста! Почта! – раздался голос с улицы.
Какая к черту почта?! За долгие годы службы в полиции копы могли бы придумать что–нибудь и пооригинальнее. Истерическая улыбка растянулась на моем лице. Но смеяться с моим медальончиком мы будем потом, когда снова обведем этих идиотов вокруг пальца.
Иду, идуу-у! – я скорчил сонный голос настолько, насколько мои прокуренные голосовые связки могли позволить. Естественно, я тянул время, мне понадобилось меньше минуты, чтобы одеться и схватить все необходимое. На такие случаи был запасной выход, которым я и воспользовался. Эти остолопы еще долго, наверное, стучались в дверь и предлагали почтовые услуги. Сдерживая смех, я бежал что есть силы. Выход из моего убежища шел прямиком на большущий рынок. Пробегая сквозь сотни лавок и торговых рядов, я стянул пару шмоток, которые тут же напялил на себя для маскировки. Алмаз висел на груди и почему–то сильно жег, казалось, что ему нравится вся эта суета и погоня. Я был другого мнения, моей выносливости уже не хватало для подобных гонок. Похоже, копы смекнули, в чем дело, и суетливо носились по всему рынку с вытаращенными глазами. Некоторые из них были со служебными собаками, которые лаяли и кидались на все, что движется. Я миновал рынок - дальше были узкие улочки. Пробежав два квартала, я наткнулся на старый военный грузовик «Круп-Даймлер». Это была гордость фирмы «Крупп», он перевозил для нашей армии все – от пехоты до крупнокалиберной артиллерии.
Внимание–внимание! – вещал офицер в форме у грузовика. – Вступайте в ряды великой германской армии, и ваша жизнь изменится в лучшую сторону! Бесплатная одежда, продовольствие и высокое жалование вам обеспечены! – надрывался немец.
Я сбавил ход и вовсе перешел на шаг, сокращая расстояние между мной и офицером.
Я хотел бы пойти добровольцем! – обратился я к офицеру, выдавив из себя жалкую улыбку.
Прекрасно, молодой человек, прыгайте в грузовик, к остальным желающим, – с каменным лицом ответил вояка-оратор.
Я, не дослушав его до конца, пулей влетел в крытый кузов грузовика. Там уже сидело человек пять – все приветливо мне пожали руки. Я словно предсказал действия копов – большой толпой они пронеслись в десятке метров от машины. Были слышны свисты, крики и что–то вроде «двенадцать тупиц не могут поймать одного выдохшегося преступника». Насчет выдохшегося они были абсолютно правы, я едва восстановил дыхание. Нащупал камень на груди, он висел на месте, и я успокоился. Когда нас набралось девять человек, грузовик тронулся с места. Офицер сидел в углу кузова десятым.
Ну что, гордость Германии? Вы готовы доблестно служить и защищать свою великую страну?
вызывающе спросил офицер.
Толпа одобрительно закивала.
Чудненько, – произнес он и улыбнулся. – Вы будете направлены в помощь кораблестроителям. Сроки поджимают, и мы ни черта не успеваем! Как минимум три корабля и еще две подводные лодки нам надо спустить на воду на этой неделе. Вы, господа, поможете их достроить, а затем будете зачислены на борта своих суден. К нашему приезду там уже будет еще сто с лишним человек, таких же салаг, как и вы. Так что крепитесь, мужчины, я уверен, что у вас все получится!
- Я совершенно не умею строить, не то что корабли, я даже гвоздь не смогу забить! У меня руки из жопы растут, – сострил выскочка из машины.
Раздался громкий смех здоровых мужиков, мне тоже стало смешно. Я и сам не хотел чего–то там строить, в мои планы входило дать драпу что есть силы, как только грузовик остановится. Куда бежать я еще не решил. Наверняка полицейские уже объявили меня в розыск, в город возвращаться было нельзя.
Руки тебе вырвут с корнями и приделают куда надо, – дал отпор выскочке офицер. Улыбка с лица шутника исчезла. Все опять заржали, словно кони в стойле. В грузовике царил дружественный настрой.