И жертва, правда, оказалась ненапрасной. Нападения лесных тварей прекратились, и люди снова зажили спокойной жизнью. И лишь иногда вспоминая Мирославу, считали годы в ожидании новой кровавой свадьбы.
Вот уже четвёртый год шел к завершению, и пришло время выбора новой «невесты». Новой невинной, юной красавицы, готовой пересечь болото, чтобы продлить спокойствие в городе еще на пять лет.
Выбор пал на дочку старого одинокого травника. По иронии судьбы, девушку тоже звали Мирослава. — Моя маленькая Мира! — так называл её отец, и князя это приводило в бешенство. Он уж очень хотел её гибели. Быть может, потому, что она напоминала ему его дочь. Или, может, потому, что сам был не прочь обладать её юным телом. Ведь Мира была очень красива. Её длинные шелковистые волосы цвета льна, заплетённые в тугую косу, будоражили его воображение. Обволакивая тонкими волосками узкую длинную шею, слегка щекотали бледную кожу. Пухлые розовые губки словно умоляли впиться в них своими губами и замлеть от долгого поцелуя. А глаза! Ох! Сколько он видел в них похоти, наглости, глубины быстрых голубых вод могучей реки. Изредка он любил, спрятавшись за широкой кроной деревьев, наблюдать за нею. За тем, как, плавно пригнувшись, она присаживалась на корточки и собирала тонкими пальцами рук ягодки земляники. Ягодку за ягодкой аккуратно укладывая их в небольшую корзинку, периодически отправляя земляничку в рот, придерживая её двумя пальчиками. И как же ему хотелось в тот момент стать той самой земляничкой и коснуться её губ. Но оказалось, что князь был не единственным, кто любил наблюдать за Мирой. Было и еще одно существо. Дух лесной, очарованный красотой девушки, мечтающий обвить своими руками, словно ветвями дикого винограда, её тонкую талию. И получилось так, что накануне обряда Мира вот так же ушла в лес на рассвете за грибами и, вернувшись уже под ночь, вся помятая и измученная, рассказывала странную историю, что с ней произошла.
Она рассказывала о страшной большой птице, что напала на неё, и что эта птица, огромных размеров филин, обернувшись мужчиной, силой овладел ею, измучил и бросил на лесной опушке. Как она, очнувшись, долго не могла поверить в произошедшее, не могла набраться смелости и вернуться в город. Но что было делать? Куда идти? Она не знала ответов на эти вопросы, так же, как и на то, кем было то существо, что так жестоко над ней надругалось. И она плакала, умоляя простить её, словно она была виновата сама в том, что с нею произошло.
А когда настало время обряда, стало известно, что Мира беременна, и уже было трудно скрыть хоть и небольшой, но уже сформировавшийся животик. Отец её к тому времени тяжело захворал, умер, и она, оставшись одна, решила отречься от людей, в общем, так же, как и люди отреклись от неё. Князь изгнал Миру из города, запретив ей приближаться к людям, что всё равно украдкой ходили к ней за травами.
Обосновавшись в заброшенном домике лесника у дальней лесной опушки, Мира, наверное, впервые почувствовала себя свободной от всех страхов и волнений, от того проклятья, что пожирал город. И, наверное, впервые её не интересовало, кто же станет новой «невестой» колдуна с болот. Опираясь на палочку, она прогуливалась по кромке леса, собирая грибы и ягоды, засушивая их на солнышке, заготавливая запасы на зиму.
А по весне, в начале мая, она родила дочь и, скукожившись от нестерпимой боли, она пряталась под ветками плакучей ивы, что скрывала их от любопытных глаз. Радостно улыбаясь измученной улыбкой, сжимая в руках маленький комочек, внимая каждому всхлипу и бурчанию, назвала дочь Ивой.
Солнечные дни наполняли Миру новым счастьем и радостью при каждом новом достижении малютки. Она и собирала полевые цветы, и, украшая ими кроватку, напевала мелодию колыбельной, что пела ей мама в детстве. И сожалела она лишь о том, что не могла никак вспомнить слов. Но и это не мешало укладывать малютку спать. — Вот так, моя милая. Пусть тебе приснятся сладкие сны! — промурлыкала Мира, прикрыв малютку одеялом.
— Чудесный голос. — Послышался мужской голос, и Мира, обернувшись, посмотрела в сторону открытого окна, но, ужаснувшись, отшатнулась, сделав несколько шагов назад, закрыв ладонью рот, словно боялась издать звук, разбудить дочь. — Что такое, милая? Ты будто призрака увидела? — ухмыльнулся мужчина, ловко запрыгнув в окно, приблизился к женщине почти вплотную и, отодвинув прядь запутанных светлых волос, оголил тонкую шею. — Ты всё так же прекрасна! — на вздохе проговорил он, восхищаясь. И, приклонившись, не отрывая взгляда от её напуганных глаз, приподнял ладонь девушки, слегка коснувшись губами бледной кожи. Но вдруг еле слышное чмоканье отвлекло его внимание, и мужчина снова выпрямился, вытянув шею, он заглянул за спину женщины. — А что у нас здесь? — проговорил он переполненным любопытства голосом, ухмыльнувшись и отодвинув Миру, приблизился к колыбели, взглянув на ребёнка, внимательно разглядывал, словно изучая.