«Черт, Дэнфорт, – жаловался Юджин. – Если все твоими мерками считать, то у тебя член выйдет длиной в дюйм».
Ходили слухи, что Мерл собирался перевести их на дневную ставку вместо ставки за количество, чтобы каждый день платить одинаково, вне зависимости от того, что они рубят. Сейчас, когда они застряли на хребте Оленьего ребра, это пришлось бы к месту, но потом, когда они вернутся в рощу, это дорого им обойдется.
Таков был Мерл – всегда был на два шага впереди. От одной мысли об этом у Рича начиналась изжога.
Ребята столпились у подножия холма, грузовик, заляпанный грязью, припарковался позади проржавевшего до дыр «Шайена» Юджина. Юджин разделся до трусов. Черт, ты же на работе, подумал Рич. Надень чертову рубашку.
Он все еще не вернул двести баксов, которые Коллин одолжила им на Рождество, когда у них сломалась плита. Деньги уходили сквозь руки Юджина, как вода сквозь песок. Он вообще не умел о вещах заботиться. С тех пор, как он купил свой «Шайен», он даже ни разу не натер его воском. Да у него шасси можно было вместо дуршлага использовать. Соленый воздух заставлял ржаветь даже пружины в диване, оставлял следы на обручальном кольце, если не натереть его воском.
В общем, Ричу сейчас бы не помешали эти двести баксов.
Он перешагнул глубокую лужу.
– На ланч ты опоздал, – сказал Юджин. Рич всегда спускался последним. За долгие годы работы он к подобному дерьму уже привык. По крайней мере, чем выше работаешь, тем больше платят.
– Слышал, в «Шевроле» ставят обогреватели в багажник? – огрызнулся Рич. – Чтобы руки в тепле держать, когда машину толкаешь. Хотя куда тебе.
– А ты как, добрался до своего дерева? – поинтересовался Юджин, стягивая красную кепку «Сандерсона», которая жила на его голове как приклеенная. – Долго же ты искал. Я уж подумал, ты себе новую жену выбираешь.
Юджину было девятнадцать лет, когда он повел в церковь Энид, носившую его ребенка вот уже восемь месяцев. Такие уж они, рыжие. Если Юджин чего-то хотел, он просто шел и брал это.
Молодые ребята использовали капот пикапа Юджина вместо стола, их тянуло к нему, как мотыльков к огню лампы. Квентин сидел в одиночестве. Кто-то подровнял его обрезанные джинсы. В прежние времена Рич обязательно научил бы паренька всему, что знает сам. Раньше все друг за другом присматривали. Когда Астрид бросила его и переехала на север, тогдашние старожилы – по правде говоря, они были куда моложе, чем Рич сейчас, – проставились ему пивом. Сидели с ним, выпивали, чокались бутылками и молча кивали, словно она умерла.
Юджин ел шоколадный батончик вприкуску с копчеными колбасками, заедая все маринованным яйцом. Вроде бы женатый мужчина, а ел, словно холостяк. Коллин бы сказала, что Энид пора начать собирать ему нормальный ланч, но эти двое всю жизнь жили, как впервые съехавшиеся подростки. К дому-трейлеру они приделали столько фанерных пристроек, что прознай об этом в округе, департаменту пришлось бы снарядить на проверку целую экспедицию: трейлер с пятью спальнями, правил нарушено столько, что список бы вышел толщиной с энциклопедию.
Когда их отправили на хребет Оленьего ребра, Юджин сразу договорился с Мерлом: вместо того, чтобы ехать за десять миль в город, чтобы успеть на уходящий с рассветом грузовик, а потом возвращаться обратно с остальной бригадой, Юджин садился за руль собственного автомобиля, сам открывал ворота, а вечером их запирал. Приезжал первым, уезжал последним. И вот уже две недели Рич испытывал укол зависти каждый раз, когда видел своего шурина, сидящего верхом на воротах.
Один раз Рич опоздал на грузовик – в первую неделю, когда только-только пришел работать и еще устанавливал чокеры. Ему было пятнадцать лет, и он никогда не чувствовал себя так одиноко, как в тот день на парковке лесопилки. С тех пор он приезжал на место к четверти пятого и дремал в своем пикапе, пока не наступала пора садиться в грузовик. И каждое утро в течение последних двух недель у ворот их поджидал Юджин, улыбающийся с видом человека, который смог поспать лишний час. Бывали дни, когда Рич готов был обменять дневную зарплату на лишний час сна.