Помолчал собираясь с мыслями, на рожон не пошёл, тяжело доложил: — Варшава горит. Там идут тяжёлые бои. Немцы бомбят и обстреливают город.
Тогда Сталин попросил оказать восставшим посильную помощь. Рутковский обещал. Но с восставшими было трудно работать — руководство выполнявшие директивы Лондона, готовили документы на капитуляцию. Поэтому отчаянный бросок и десантирование 1-ой польской армии был обречён на провал. Поломав головы, решили главный удар заложить в обход Варшавы с плацдарма на Нареве. А с магнушевского и пулавского плацдармов — глубокий удар на Познань. Он горел желанием подготовить этот плацдарм как трамплин для броска войск в земли Германии. Стоял на главном направлении, нацеленном на Берлин. Но всё получилось иначе. Был вечер, он с офицерами собрался поужинать. Прибежал дежурный — вызывает Ставка. У аппарата был Сталин. Он сказал, что Рутковский назначается командующим войсками 2-ого Белорусского фронта. Это было до того неожиданно, что он сгоряча спросил:
— За что такая немилость, почему меня с главного направления переводят на второстепенный участок?
Сталин выдержал паузу и холодно сказал, что на его место назначен Жуков. А насчёт второстепенности Рутковский ошибается. В том направлении будут действовать силы трёх фронтов. Два Белорусских и 1-ого Украинского. И добавил, что если Рутковский с Коневым никуда не продвинутся, то не продвинется и Жуков. Сталин разрешил ему взять людей. Но он отказался. Про ужин, естественно, забыл. Какие к чёрту посиделки… Поехал к Люлю. В голове гудело набатом: "Опять меня снимают с самого горячего и пропаханного горбом участка работы". Обида стояла у горла и выбивала землю из-под ног. Вернуть его к жизни могла только Люлю. С ней решили, что завтра он уедет один, а когда оглядится и устроится, приедет за ними, да и с товарищами проститься надо, с Жуковым поговорить. Люлю разожгла дрова. Через десять минут в камине ревел огонь. Устроила романтический вечер. Потрясающе. Отчего-то враз успокоившись и улыбаясь, он усадил её рядом с собой на мягкий диван перед камином, в котором весело потрескивали поленья. Они пили вино и молча наблюдали, как закручивается их кора. Тепло комнаты убаюкивало. Её глаза угольки рядом, на губе дрожит янтарная капля вина. Он слизывает. И сгорает. Лежать на пушистом пледе у огня и таять под её губами… разве счастье бывает другим. Ему не хотелось возвращаться в реальность из любовных паутинок жёнушки. Но прогорели дрова, и он поднялся, подбросил поленья в огонь, огонь рванулся и загудел в трубе. А он подбрасывал и подбрасывал, растопил так сильно, что жара погнала с пледа на диван. Разлил вино, а Юлия, снимая его тревогу и обиду, уговаривала, терпеливо объясняя свою женскую точку зрения его переназначения. Она разложила карту на столе и, тыча маленьким пальчиком в города, которые придётся ему брать, возбуждённо говорила:
— Костик, смотри, это ж не города, а крепости и фактически целая система сросшихся между собой городов общей площадью не меньше пяти тысяч квадратных километров. Я читала. Уверяю тебя, интересная картина. Закладывались они в старину и на века, временем расширяясь и укрепляясь. Все, все крепости первого класса. Заметь дорогой, усилены к началу Второй мировой тремя оборонительными ярусами. Даже дома местных жителей спроектированы так, что имеют свои защитные элементы и всегда готовы к обороне. Каждый укреп район скала. И это ж не один, два, а буквально весь маршрут твоего наступления. Засевшего здесь противника одолеть будет трудно. Бои будут отличаться невероятным ожесточением. Неизбежны большие человеческие жертвы и разрушения. Кроме тебя с этим никто не справится. Ведь уничтожить этого монстра можно будет только смекалкой. Это самое трудное из того, что сейчас есть. Эти рыцарские чудовища может победить только Рыцарь. В нашей армии ты один такой.
Он как-то об этом не думал, а тут, слушая её, загорелся: "Так оно и есть! Эти рыцарские замки сплошная головоломка. Будет над чем попотеть и голову поломать".
— Может быть, может быть…
— Вот! А я что говорю! Ты найди, дорогой, все документы о тех крепостях монстрах, ознакомься…
Она видела, он уже весь в этом. Уверена- Костик найдёт способы выкурить их и сохранить жизни людям. Он непременно возьмёт их, эти хвалёные крепости, один город за другим. Она была права — он был в планах, но не весь. Подбросив дров в камин, муж принялся купать её в нежности. Юлия гася его жар, улыбалась. Высвободившись, она убежала на кухню за чаем, а он принялся энергично тыкать кочергой в огонь. Искры ревущим столбом устремились в дымоход: "Какая всё-таки потрясающая штука любовь!"
Костя спал в её объятиях. А она не могла даже сомкнуть глаз. Опять уже в который раз у него перехватывают дело. А он деликатный, тонкий, на открытый конфликт не пойдёт, поводов своих чувств не даст. Опять переживать будет всё в себе. На сей раз даже друзей не берёт с собой. Понимая, что им хочется брать Берлин, лишает себя близкого окружения. Для него это не просто. Хотя без надрыва сходится с любыми, но комфортно чувствует себя в привычном коллективе.
Он уехал окрылённый, Люлю права, ему досталось потрясающее направление. К тому же, пройти ему его надо семимильными шагами. Союзнички наверняка тоже захотят этот кусок оттяпать. Ознакомившись с новым местом службы, вернулся за семьёй. Был день артиллериста, посидели с товарищами. Юлия просила выкроить часик съездить, навестить "воробушка", отвезти посылку и проверить её дела. Когда ещё доведётся увидеть. Ехать совсем не хотелось, но раз Люлю отправляет, то ей виднее. Она в этих туманных женских делах лучше разбирается. Он, конечно, безумно надеялся, что будет мальчик и ради него, был готов наступить на своё горло. Он почти представлял, как Юлия держит его на руках. В нём даже мысли не шевельнулось, что это не Люлю ребёнок. Именно её, только по причине нездоровья Юлии выносить его должна другая. Он даже пережил неприятный разговор с Жуковым легко. Когда тому доложили про тот цирк в его хозяйстве, Георгий немедленно попытался её выпереть к маме с папой и со всей прямотой выдал Рутковскому это в лоб, чтоб он посодействовал исчезновению с фронта такого не военного объекта. В противном случае доложит на самый верх. Рутковский не сомневался- так оно и будет. Жуков был крут и занимался воспитанием всех не беря в расчёт себя. Пригрозил Катукову отправить его жену Катерину под конвоем в тыл. Ещё и карательные органы в это впутал. Всё было серьёзно. Пришлось рассказать ему про их с Юлией планы на того ребёнка и попросить понимания и одолжения. Здесь Рутковскому решить этот вопрос проще, в Москве всё будет выглядеть иначе. Опять же, птичка может передумать. Григорий, скрепя сердцем, уступил. С сыном ему не повезло, мальчик был первым, но умер. Поэтому он согласился и опять позавидовал Рутковскому.