Надо было проверить, можно ли двигаться вверх по реке, даже если это грозило очередной ссорой. Ньюкам наверняка понял, что делает Кэм, однако никому из них не хотелось идти на запад — поэтому двое мужчин отлично работали в паре. Один раз им пришлось потрудиться, оттаскивая в сторону спутавшийся клубок электрических проводов. Потом Кэм и Ньюкам по очереди высовывались из лодки, чтобы оттолкнуть большой лист алюминия. На самых спокойных участках до сих пор плавали всякие безделушки: игрушечный домик-ферма, туфли, запечатанный пластиковый контейнер, заросший изнутри плесенью.
Повсюду блестело солнце — целые гектары солнечного света на море грязи. Он рябил в лужах разлившихся химикатов. Он сверкал на стекле и металле и горел в каждой царапине на очках Кэма, вызывая головокружение, мороча миражами.
Снова и снова к беглецам липли тончайшие нити. Сотни нитей, сотканные тысячами пауков. Один раз, проплывая через развалины очередного дома, они оказались на расстоянии вытянутой руки от стены, затянутой шелковой паутиной и увешанной белыми гнездами, в которых кишели крошечные коричневые тела. После этого Ньюкам внезапно ускорил ход. Вода не только защищала местных обитателей от муравьев. Она еще и создавала прохладу, благодаря которой чума не добиралась до пауков, возможно, даже в самые жаркие летние месяцы. Кэм снова задумался о постоянно встречающихся на их пути образчиках микроэволюции. Ему казалось, что остатки экосистемы все сильней отдаляются друг от друга, вместо того чтобы образовать некое новое единство. Однако он слишком устал, чтобы размышлять о возможных последствиях.
Вскоре оказалось, что попытки продвинуться на восток — лишь напрасная трата времени. Через сорок минут Ньюкам и Кэм наконец-то рассмотрели в бинокли восточный берег. Все, что они увидели, — это непроходимую гору грязи, расчерченную десятками ручейков. Природа все решила за них. Север.
Часом позже Ньюкам нашел подходящее место, чтобы загнать «Чемпиона» на берег. Они на полном ходу врезались в болото под широкой дорожной развязкой. Здесь можно было надежно спрятать лодку. Ньюкам снял крышку мотора, и Кэм помог остудить двигатель, вылив на него не меньше тридцати канистр воды. Не стоило оставлять на берегу яркое тепловое пятно, выдающее, куда они направляются. Кэм прикинул, что по воде они покрыли почти вдвое большее расстояние, чем прошли бы пешком. Этого они отчасти и добивались — чтобы Рут могла передохнуть. Женщина даже прилегла на какое-то время, опираясь на моток каната на носу лодки и еле переводя дыхание.
Надо было поговорить с Рут и выяснить, чего она от него хочет.
Этот разговор вполне мог состояться. Как только беглецы перелезли через ограждение и вновь очутились на федеральной трассе, Ньюкам велел остальным остановиться и опустился на колени, проверяя часы. Затем он быстро перепаковал рюкзак. До этого в наружных сетчатых карманах лежали бинокль, одна из раций и пластиковая бутылка с бензином. Теперь сержант запихнул рацию и бинокль внутрь, а по наружным карманам разложил банки с кленовым сиропом. Ньюкам собирался совершить очередную вылазку, чтобы разложить приманки.
Однако Кэм остановил его.
— Подожди.
— Я догоню вас.
— Не в этом дело, — ответил Кэм, чувствуя, как взгляд Рут беспокойно мечется между ним и сержантом.
Как только ученая поняла, что собирается сделать Ньюкам, ее осанка изменилась. До этого женщина старалась держаться прямее, но теперь снова съежилась и поникла.
Кэм почувствовал себя подлецом. Ему хотелось утешить Рут, но остановить Ньюкама было важнее.
— Мы не можем оставлять приманки на этом берегу, — объяснил он. — По крайней мере, не сразу. Подумай. Когда ты раскидывал их в центре города, в скоплениях насекомых нельзя было заметить четкую систему. Но если Лидвилл увидит, что самые крупные рои перемещаются к северу, сразу станет понятно, кто это устроил.
Ньюкам застыл, глядя на него.
— Ладно.
— Идем, — сказал Кэм, обращаясь к Рут и мягко касаясь ее здоровой кисти.
Она покосилась на руку Кэма, а затем подняла голову и вгляделась в его лицо. Он позволил себе один-единственный кивок. Другого сигнала было не подать, учитывая очки и маску.
Беглецы снова тронулись в путь. Они шагали вперед, но с каждой минутой идти становилось все труднее. Стресс и усталость бродили в крови, как отрава, делая тела неповоротливыми. Однообразие путешествия утомляло по-своему: бесчисленные машины, бесчисленные трупы. Ньюкам первым заметил несколько облачков на западе. Кэм надеялся, что тучи сгустятся. Плотная облачность была бы неплохой защитой от самолетов и спутников. А падение температуры, пускай и небольшое, уменьшило бы активность насекомых. К тому же в куртках и капюшонах беглецы немилосердно потели, все время находясь на грани обезвоживания.
Уже почти перевалило за полдень, когда они спустились под землю — намного позже, чем им бы хотелось. В конец концов им удалось отыскать сухой и широкий туннель, проходящий под трассой. Спустя пять минут в отдалении раздался грохот, похожий на шум перехода звукового барьера.
— О Боже, пожалуйста, нет, — простонала свернувшаяся калачиком Рут, поднимая голову.
— Думаешь, они засекли нас? — спросил Кэм у Ньюкама.
Солдат лишь пожал плечами. Оба молча уставились в сторону входа. Кэм заставил Рут выпить как можно больше воды. Они перекусили солеными чипсами и консервированным тунцом, и Ньюкам быстро сделал пометки в своем журнале, дважды сверившись с часами. Кэм заметил, что дата и точное время успокаивали сержанта. Возможно, тут был какой-то смысл. Эти цифры оставались надежными, в отличие от всего остального.
Наконец Рут и Ньюкам снова улеглись. Над равниной прошло невидимое отсюда звено вертолетов — далекие громовые раскаты. Но больше никого. Охотники так и не взяли след.
— Не бросай меня, — прошептала Рут.
Ее маленькая ладонь легла на плечо Кэма. Развернувшись, юноша открыл глаза и уставился в темноту, не понимая толком, спал он или просто отключился на пару секунд. Увидев, что женщина склонилась над ним, он не удивился — однако тонкие волоски на руках и на затылке встали дыбом. Кэм словно бы ждал ее. Он опять очутился в том же кошмаре, где Эрин истекала кровью, а десять тысяч кузнечиков тучей заслонили солнце. Небо над каналом было черным, как во сне, и Рут с Кэмом застыли в тех же позах, как когда-то они с Эрин. Один на земле, второй на коленях, только в этот раз они поменялись местами. Во сне Кэм стоял точно так же, как сейчас Рут, и глядел сверху вниз на любимую, захлебывающуюся кровью из собственных легких.
Кэм, испугавшись, резко сел. Ночь наступила недавно, и небо было чернильно-черным, не считая четвертинки луны, висевшей низко над горизонтом. Значит, все же нагнало тучи.
Хорошо. Кэм оглянулся на сержанта и прислушался. Ньюкам лежал всего в полутора метрах от них, но в темноте казалось, что дальше. Дыхание солдата было неглубоким и мерным.
Рут вызвалась стоять на часах первой, объяснив это тем, что успела вздремнуть в лодке и позже, сразу после того, как они забрались в туннель. Только поэтому Кэм и Ньюкам согласились — обычно они позволяли женщине спать целую ночь.
Рут хотела остаться наедине с ним. Хотела его.
— Пожалуйста, — повторила она, снова дотронувшись пальцами до его плеча.
Это касание было почти неощутимо сквозь перчатку и ткань куртки. Да и от самой Рут осталась лишь тень, изуродованная очками и маской. Однако Кэм помнил очертания ее губ и быстрый, ясный взгляд.
«Она не знает, — подумал юноша. — Не может знать. Никто не догадывается, что я еще способен кого-то желать, потому что никто не может желать меня».