Солдаты снова беспокойно поежились.
— Боже, — сказал Уоттс, прижав руку ко рту.
Еще один защитный жест — вроде того, как Фоштоми сначала держалась подальше от группы. Для этих мужчин и женщин нанотех все еще оставался болезнью.
Рут спросила:
— Они делали вам какие-то уколы, давали таблетки? Может, говорили, что это витамины?
— Нет.
— Вакцина могла быть в пище или воде. Насколько я вижу, у улучшенной версии тот же недостаток, что и у первого поколения. Она размножается только в присутствии чумы. Это означает, что заражение было бы выборочным, если только вы не ели или не пили одно и то же.
Затем, смущенно помолчав, Рут спросила:
— После взрыва, когда вы бежали с горы — вы потеряли кого-то?
— Там был полный хаос, — ответил Эрнандес. — Очень темно и жарко.
Рут дотронулась до его руки.
— Можно ли как-то узнать, погиб ли кто-нибудь из них от техночумы?
Генерал взглянул на ее ладонь. Покачал головой.
— Пожалуйста, — попросила Рут. — Это важно.
— Там был полный хаос, — повторил он.
Кэму оставалось лишь удивляться тому, как мягко выразился генерал.
— Мы должны учитывать такую возможность, — сказала Рут.
Она оглянулась на Дебру, словно возвращаясь к прерванному разговору. Или просто не могла больше смотреть в лицо Эрнандесу.
Генерал все еще сидел, опустив голову, борясь то ли с болезнью, то ли с горем. Сейчас он выглядел непривычно слабым, и Кэм тоже отвернулся. Солдаты поступили так же из уважения к своему командиру. Кэм задумался, что они будут делать, когда генерал умрет.
— Мне снова понадобится кровь, — медленно произнесла Рут. — Нам надо переправить новую вакцину как можно большему количеству людей, и я думаю… Я уверена, что вы все еще живы только благодаря второй наночастице.
— Они привезли нам стейки за несколько дней до взрыва, — сказал Эрнандес. — Свежие стейки. Немного. Но мы удивились.
— Возможно, все дело в них, — заметила Рут.
— Мы уже начали переговоры с соседними частями. Я… мы говорили о том, чтобы покинуть наши посты.
В его глазах смешались обреченность и изумление. Эрнандес радовался тому, что оказался неправ, понял Кэм. Несмотря на все случившееся, генералу приятно было узнать, что Лидвилл продолжал полагаться на него.
— Мы думали, что они нас наказывают, — сказал Эрнандес. — Мы думали, это мясо было только подачкой, чтобы держать нас на коротком поводке.
— Они доверяли вам.
— А я уже нарушил присягу, — отозвался он, обводя взглядом морпехов.
Генерал использовал эту исповедь, чтобы укрепить связь со своими людьми. Он отошел от шока, и Кэм снова был поражен невероятным даром этого человека. Он из всего умел извлечь урок. Генерал непрерывно тренировал бойцов, уделяя им все внимание, — и это, в свою очередь, делало его сильнее. Кэм позавидовал Эрнандесу, и уже не впервые.
— Сэр, многие из нас думали переметнуться к мятежникам, — сказал Уоттс.
Дебра добавила:
— Это неважно. Вы не имели никакого отношения к бомбе.
— Это важно, — возразил Эрнандес. — Я должен был держаться до конца. Что если до президентского совета дошли какие-то слухи о моем заговоре? Что если из-за этого они не рассказали мне о вакцине? Подумайте о том, что мы могли бы сделать, если бы знали. Мы могли спуститься на шоссе. Мы могли укрепиться и остановить китайцев в самом начале наступления.
Кэм нахмурился. Действительно, много хороших возможностей было упущено, но его беспокоило другое. Эрнандес полностью игнорировал тот факт, что его использовали как подопытное животное. В этом месте у него было слепое пятно. Именно непререкаемая верность Эрнандеса делала их такими непохожими, и Кэм переживал за него. Кэм злился на него.
— Вы сказали, что они ввели нам два вида наночастиц, — сказал Эрнандес, снова закашлявшись и обернувшись к Рут.
Она кивнула.
— Обнаружив эту технологию в Гранд-Лейк, мы назвали ее «призраком». Никто не мог определить, для чего она предназначена. Должно быть, Лидвилл очень поспешно вывел несколько поколений. Мы изолировали по меньшей мере четыре штамма, прежде чем добрались сюда.
— Но это не вакцина.
— Нет. Да. Да, в каком-то смысле. Я все время думала, что большинство жертв облучения пострадали меньше, чем следовало ожидать, — но никто не мог точно сказать, насколько близко они находились к эпицентру взрыва. Никто, кроме вас.
Над их головами ночь взорвала стайка птиц — так неожиданно, что один из морпехов предостерегающе крикнул. Кэм вздрогнул.
Рут едва заметила эту заминку. Она говорила тихо и убежденно:
— Сэр, вы должны были умереть. Доза, которую вы получили, зашкаливает, но у вас также и самая продвинутая версия «призрака» из тех, что мне встречались. Это что-то вроде стимулятора общего действия. Думаю, это прототип защиты от «снежного кома». Вероятно, солдаты, в организме которых находится окончательная версия «призрака», могут ударить по врагу «снежным комом», а сами не ощутят никакого эффекта… и я полагаю, что он сохраняет ваши ткани, несмотря на радиационные повреждения. Он постепенно очищает ваши клетки…
Она на секунду склонила голову в сторону Кэма, а затем вновь взглянула на Эрнандеса и продолжила:
— «Призрак» восстанавливает вас.
— Но я в жизни себя хуже не чувствовал.
— Думаю, он не справляется. Это ранняя модель.
Эрнандес больше ничего не сказал, хотя в голове его наверняка шла напряженная работа. Кэм все еще пытался понять то, что сейчас услышал, — а ведь смертный приговор вынесли не ему.
— Мне очень жаль.
Рут снова протянула руку Эрнандесу, и генерал сжал ее ладонь.
«Она могла бы помочь нам», — подумал Кэм.
— Мне так жаль, — повторила Рут.
В ответ генерал скупо улыбнулся и сказал:
— Они помогли нам протянуть дольше, чем мы могли надеяться.
Эрнандес имел в виду себя и выживших солдат его роты. Он все еще ощущал связь с Лидвиллом, находя утешение в прошлом.
— Ты можешь спасти его? — спросил Кэм, потому что спросить о том, что его действительно волновало, было бы грубо и неуместно.
«Ты можешь помочь мне?»
Ему было стыдно за свой эгоизм, ведь Эрнандес по-прежнему думал в первую очередь о других. Генерал никогда бы не стал просить Рут за себя. Но тут вмешались его бойцы.
— Вам надо улучшить эту наночастицу, — сказал Уоттс.
— Пожалуйста, — добавила Фоштоми.
Еще кто-то спросил:
— Эта штука ведь и сейчас неплохо работает, так?
Рут опустила голову. С каждым днем она вела себя все более робко, что казалось странным для такого высококлассного специалиста. Она все чаще отворачивалась — Кэм запомнил этот жест с того дня, когда Рут впервые встретилась с Эллисон и попыталась избежать столкновения с молодой соперницей. Она привыкала уклоняться от испытаний, и это становилось опасным для них всех. Отчасти вина за ее нерешительность лежала и на Кэме.
— Может быть, — наконец сказала она. — Да, я вижу огромный потенциал. Модель, выделенная из вашего организма, представляет собой передовую разработку самых лучших нанотехнологов. Ее конструировали пятьдесят человек с полным комплектом оборудования и компьютерами.
Рут имела в виду, что осталась одна. Она все еще старалась выражаться уклончиво, как будто надеялась, что ее не станут загонять в угол. Их жизни зависели от нее. И, что более существенно, от ее работы зависел исход войны.
Человечеству суждено было вновь возродиться в Северной Америке. Это не вызывало сомнений, но вот цвет кожи и язык новых аборигенов зависел от успеха или неудачи Рут.
Возможность свободно передвигаться по зонам чумы — только начало. Но если бы удалось создать нанороботов, способных лечить даже серьезные раны, американцев уже ничто не смогло бы остановить.
Кэм сжал изуродованные пальцы и взглянул на Дебру, Рут и Эрнандеса. Все они пострадали, так или иначе. А что если даже после пулевого ранения или смертельного ожога можно будет встать на ноги? Они превратятся в суперлюдей. Кэм мысленно обратился с молитвой ко всем погибшим в Лидвилле исследователям.