Однако заряженные аккумуляторы попадались куда реже. Множество армейских и гражданских раций так и остались включенными. Их операторы сбежали или умерли, возможно, до последнего надеясь на помощь. Даже когда Ньюкам заставил одну заработать, оказалось, что все гражданские частоты молчат. Что касается военных каналов, то Сьерра помогала передовой базе Лидвилла их блокировать. Со своих вершин Лидвилл с легкостью мог заглушить все прочие голоса.
Женщина соблазняла их.
«Если вы устали или ранены, у нас здесь наготове медицинский персонал, и мы…»
Ньюкам принялся быстро переключать каналы. Помехи. Помехи.
— Вот сволочь, эти самолеты все время пытались до нас достучаться, — зло сказал он. — Поэтому они и летели так низко, чтобы пройти под заглушкой. Чтобы не попасть под радары Лидвилла.
— Но что они могут сделать? — спросила Рут. — Сесть?
— Нет. Только не истребители. Но они могут снабжать нас информацией и отвлекать Лидвилл. Мы пару раз напарывались на неприятности. Мы…
Тут события ускорились. Пара самолетов с ревом пронеслась почти у них над головами. Две звуковые волны ударили по развалинам. Как будто огромная рука провела двумя пальцами по домам и воде, поднимая за собой брызги и мусор, — и внутри этого урагана россыпь добела раскаленных искр пронеслась по направлению к морю. Они были такими яркими, что над затонувшим городом заплясали тени, черные и четкие даже при дневном свете. Это были дипольные отражатели, защитное приспособление, ослепляющее и сбивающее с курса ракеты с теплонаведением. Самих ракет Кэм не заметил. За самолетами гналась другая, меньшая по силе разрушительная волна, хлеставшая по островкам грязи, зданиям и машинам. Орудийный огонь. Прежде чем нырнуть обратно в трубу, Кэм успел разглядеть, как крупнокалиберные снаряды разнесли целый дом, вспарывая дерево и кирпич, словно бумагу. Мимо промчались еще три истребителя.
В ту же секунду Ньюкам победно хмыкнул.
Сквозь шум послышался мужской голос, смешанный с треском помех:
«…тул у стены, стул у сте…»
Голос затих. Самолеты улетели. Кэм не уловил смысла в странной фразе, но Ньюкам энергично закивал. Сержант дважды нажал на кнопку «отправить» — быстрый и неотслеживаемый сигнал, давший знать, что сообщение принято. Затем Ньюкам снова обернулся к Кэму и Рут.
— У меня хорошие новости.
3
Рут проснулась от боли. Болели пальцы. Запястье. Нестерпимая чесотка терзала руку. Рут поспешно выпуталась из спальника, отчаянно пытаясь уйти от источника боли. Базовый рефлекс, как рука, отдернутая от огня, — но эти угли тлели в глубине ее тела. Техночума. Рут знала это, но все равно инстинктивно отшатнулась, крича во тьму:
— Просыпайтесь! Вставайте!
С низкого неба на нее смотрели огромные яркие звезды. Даже сквозь затемненные линзы очков женщина легко могла разглядеть прямое, широко распахнутое ущелье улицы спального района вокруг них — но попытавшись встать, ударилась обо что-то коленом. Затем земля под ней заворочалась и затряслась. Рут чуть не упала. Она вытянула вперед руки и наткнулась на Ньюкама, который как раз садился.
Рут вспомнила, что они вдвоем заночевали в кузове большого пикапа марки «додж». Задолго до заката им наконец-то удалось найти лодку, но сорок минут прошло в поисках машины, способной отбуксировать ее. Еще час потребовался, чтобы провести грузовик сквозь развалины. Затем дневной свет погас, и Кэм предложил устроиться на ночлег в самом пикапе. Двое спали, а третий сторожил. Шины были ничем не хуже свай, к тому же беглецы полили дорогу бензином на тот случай, если муравьи или пауки выйдут на охоту.
— Что… — начал Ньюкам, но тут же замолчал и уставился на собственные обтянутые перчатками руки. — Боже.
Он тоже это почувствовал.
— Мы в горячей точке! — выкрикнула Рут, размахивая сломанной рукой и снова с трудом поднимаясь на ноги. — Кэм? Кэм, где ты?! Нам надо убираться отсюда.
Из длинной рыбачьей лодки, установленной на прицепе, вырвался белый луч света. Затем он рывками поднялся выше, отразившись от бежевой краски, и Кэм шагнул на нос лодки.
— Подождите, — сказал он. — Не паникуйте.
— Мы не можем…
— Мы уйдем. Через пару минут. Соберите вещи. Ньюкам? Лучше вылить на себя побольше бензина. Черт его знает, кто еще там рыщет.
Его рассудительный голос должен был успокоить Рут, помочь взять себя в руки. Он был прав. Их подстерегало слишком много других опасностей, чтобы просто слепо помчаться в ночь, — однако боль, и без того острая, усиливалась с каждой секундой, а с каждым вдохом в легкие поступала новая порция наночастиц.
Их лыжная экипировка спасала только от снега и холода. Куртки, очки и матерчатые маски не могли защитить от чумы. По сути, маски были почти бесполезны. Они носили это импровизированное обмундирование лишь для того, чтобы уменьшить контакт с частицами, но их битва была проиграна еще до начала. Тысячи микроскопических наномашин покрывали каждый метр земли, чуть погуще там, чуть пореже здесь, словно невидимые мембраны и течения. С каждым шагом беглецы поднимали целые облака нанотеха, но, даже замри они на месте, это бы не помогло. Они находились на самом дне невидимого океана. Взвешенные в воздухе частицы окутывали всю планету, образуя гигантские стены и потоки по прихоти погоды. И этот туман был гуще всего здесь, внизу, на уровне моря. Ветер мог поднять субатомарные механизмы вверх и унести прочь, но дождь, и нисходящие потоки, и гравитация постоянно прибивали их к земле. Ньюкам не желал пить воду, потому что опасался бактерий, но даже будь у него обеззараживающие таблетки, Рут бы ему запретила. На побережье все кишело техночумой.
Их единственной настоящей защитой была нановакцина. Но при высоких концентрациях враждебных частиц ее действие ослабевало. В идеале она должна была уничтожать захватчиков, как только те касались кожи или проникали в легкие. Но на самом деле способность вакцины распознавать техночуму была ограничена, и лучше всего она действовала против живой и активной инфекции. В этом и заключалась проблема. Чума, проникшая в легкие с воздухом или другим путем занесенная внутрь, активировались через несколько минут или даже часов, и за это время могла распространиться по всему организму. Человеческое тело состоит из километров сосудов, тканей, органов и мышц. С того момента, как чума начинала размножаться, собственный пульс предавал тебя, разнося заразу повсюду.
Вакцина была не настолько агрессивна. И не могла быть. АНН воспроизводились, разбирая на атомы своих противников, иначе исследователи получили бы новую техночуму. Рут обучила вакцину распознавать уникальную структуру теплового двигателя техночумы — которая у обеих наномашин была общей — и дала ей способность улавливать слабый энергетический выброс, сопровождавший деление враждебных частиц. Однако вакцина всегда была на шаг позади своего зловещего брата. Она лишь отвечала на атаку. Молекулы АНН были быстрее и меньше и могли целиком уничтожить добычу, но лишь после долгой погони.
Отчасти им повезло, что чума накапливалась в конечностях и рубцовых тканях, в первую очередь атакуя самые незащищенные участки тела. Вакцина накапливалась там же, и все же беглецам не раз приходилось ощущать кипевшую внутри них бесконечную войну.
Уязвимым местом Рут была сломанная рука. Распухшие, воспаленные ткани представляли собой что-то вроде барьера, останавливающего наночастицы в районе запястья и не дающего им подняться выше. Техночума медленно, но неуклонно пожирала кисть. Ученую пугала перспектива остаться калекой. Она нарочно думала только об этом, потому что остальное было куда страшнее. Кровотечение. Инсульт. Инфаркт. Смерть.
Секунду Рут, дрожа с головы до ног, смотрела на Кэма. Но за белым лучом света виднелась лишь тень, безликая и смутная. Рут нагнулась и подхватила рюкзак, отшатнувшись от включившего фонарик Ньюкама. Времени скатать спальник не было. Женщина немедленно начала спускаться, перекинув ногу через борт грузовика.