— Здесь нам делать нечего! Веди нас, Абди-эфенди, к мечети Шарахдар! — приказал Юсеф-паша, разворачивая коня, и вся свита переулками послушно поскакала к холму.
V
Абди-эфенди с мрачным видом ехал чуть впереди паши.
С тех пор как основатель их рода согласился надеть на себя чалму и получил от падишаха небольшое имение в долине, на холме родилось несколько поколений его потомков. Со смертью родоначальника с имением пришлось расстаться, так как оно давалось без права наследования, и жизнь целого поколения прошла в бесплодных попытках вернуть его. Хорошо еще, что старик догадался вовремя прикупить земли с постройками на холме и в городе, где и поселились его потомки. Люди обедневшие, они тем не менее помнили, что когда-то принадлежали к знатному роду, и, разрываясь между памятью о славном прошлом и сознанием незавидного настоящего, держались гордо, независимо и надменно. В роду их были разные люди, в основном парикмахеры и не очень удачливые менялы, перекупщики товаров и смотрители весов, но поскольку все они считали, что люди нуждаются в них больше, чем они в людях, счастье улыбалось им нечасто — несмотря на памятливость и недюжинные способности. Иногда их род являл миру и людей другого склада: высокомерие выражалось у них не в холодной отчужденности и замкнутости, а в истерической задиристости, дерзких выходках, безудержном пьянстве и других безумствах. Такие кончали плохо, редко доживали до старости или еще в молодости бежали в чужие края и больше не появлялись в городе на холме.
Еще в детстве Абди-эфенди сумел понять, что сильные и слабые черты характера передаются в их роду по наследству, и старался сохранить первые и всеми силами бороться со вторыми. В медресе ему повезло с учителем, который помог ему развить присущее их роду ученолюбие. Он был совсем юношей, когда его заметили в конаке и назначили младшим писарем, причем Абди-эфенди, научившийся к тому времени обуздывать гордыню, на первых порах старался держаться в тени, не брезговал лестью, чтобы понравиться нужным людям, и в конце концов сумел заполучить солидную должность, а вместе с ней и достаточно высокое положение. Одной из первых жертв чумы стал главный писарь, а у визиря не нашлось на примете своего человека, поэтому он назначил Абди-эфенди своим заместителем и не ошибся. Абди-эфенди играючи справлялся с работой, а главный писарь в такой большой, а главное, богатой области был важной фигурой. От его взора ничего нельзя было скрыть, как ничего нельзя было предпринять без его согласия. Он мог оттянуть или ускорить решение важного вопроса, в его власти было разрешить или запретить. Еще никому в их роду не удавалось взлететь так высоко, но сознание этого не вскружило ему голову, и Абди-эфенди продолжал делать вид, что нуждается в людях больше, чем те в нем. Впрочем, он хорошо знал себе цену и надеялся, что она не упадет.