Хезер Линн была одной из самых ярких актрис-травести, достигшая такого мастерства в исполнении мужских ролей, что некоторые завсегдатаи «Альгамбры» всерьез полагали, будто она – мужчина. Уильям поначалу тоже обманулся и даже имел неосторожность поспорить с отцом на десять шиллингов. Позже он не раз думал о том, что не возникни между ними спор – и Артур, возможно, никогда бы не познакомился с Хезер. Спустя полгода Стаффорд сообщил детям о своем намерении жениться. Уильяму и Эмили тогда шел двадцать первый год, и отец больше беспокоился о том, как воспримет новость младший сын – шестнадцатилетний Дональд. Беседа приняла неожиданный для Артура поворот.
– Почему я должен быть против? – пожал плечами Дональд. – Ты женишься на актрисе мюзик-холла. Будет даже занятно.
– Ты действительно этого хочешь, отец? – спросил Уильям, сдерживая улыбку: Хезер оказалась всего на несколько лет старше его самого. Конечно, самолюбию Артура льстила благосклонность столь юной особы.
– Важнее другой вопрос: почему этого хочет она! – вмешалась Эмили, не дав отцу ответить. – Она тебя совсем не знает… Не знает так, как мы. Какое чувство движет ею?
Артур слегка нахмурился. Он надеялся на понимание и поддержку дочери, как это случалось всегда, когда обстоятельства вынуждали его принимать серьезные решения. Пришлось пустить в ход доводы, припасенные для Дональда:
– Признаю, это брак по обоюдному расчету. Я жду от нее верности и исполнения супружеского долга. И если в моем возрасте за это нужно платить, я согласен. Я узнал счастье с твоей матерью, Эмили, а мисс Линн скрасит мою старость.
– Я не верю, что этого достаточно. И тебе еще очень далеко до старости, – тихо проговорила девушка.
Ей потребовалось время, чтобы принять новую жену отца, но в конце концов Эмили полюбила ее, как и остальные члены семьи. Уильям искренне недоумевал, как можно не любить Хезер.
– Она оставила сцену, отказалась от ролей, которые могли принести ей славу и любовь публики, ради амплуа супруги состоятельного нотариуса, – произнес студент, продолжая свой рассказ.
Джозеф Уолш уловил едва заметную перемену в голосе друга и с любопытством взглянул на него. Стаффорд поспешно переключился на дядю:
– Это человек, неспособный на сильные чувства. Вероятно, он бы никогда не женился, если бы не дед, который устроил его брак, к слову, весьма выгодный для семьи. Но даже с твоей богатой фантазией невозможно представить себе людей столь разных и не подходящих друг другу, как дядя Чарльз и тетя Оливия. Если бы у нее однажды не случился выкидыш, все бы считали, что муж и жена вообще не вступали в супружеские отношения.
– Как критик Джон Раскин и его жена Эффи, которая, получив развод, вышла замуж за художника Миллеса? Помнишь, в прошлом году Миллес писал портрет декана? Его стиль сильно изменился после распада братства прерафаэлитов. Однако я перебил тебя. Продолжай!
– Отрадно сознавать, что, в отличие от бабули, ты не находишь скандальным тот факт, что у дяди и тети уже давно отдельные спальни на третьем этаже, – ухмыльнулся Уильям. – Флигель занимает младшая сестра Оливии – Джейн – со своим сыном Найджелом. Она была замужем за доктором Андервудом, девять лет назад овдовела и переехала в Адмиральский дом. Тетя Джейн дает частные уроки игры на фортепиано, хочет казаться независимой, но, в сущности, пользуется бесхребетностью дяди Чарльза, как и все остальные.
Джозеф слегка приподнял бровь:
– Получается, всю семью содержит брат твоего отца?
– Получается, так, – кивнул Уильям. – Дядя Чарльз с утра до вечера пропадает в конторе, в то время как отец почти весь день проводит в своем клубе, где много проигрывает в покер. Тетя Оливия помешана на спиритизме и приглашает в дом странных людей, которые составляют ей гороскопы в обмен на значительные пожертвования, которые она называет благотворительностью. Хезер и Эмили тратят деньги на наряды и приемы, Дональд вообразил себя художником, обустроил студию в надстройке на втором этаже и мечтает о путешествии за границу. Сыну Джейн тринадцать, он учится в частной школе-пансионе, а я, как тебе прекрасно известно, являюсь привилегированным студентом с правом обедать за столом старших членов колледжа. Ну разве мы не дармоеды?
Джозеф усмехнулся и снова выглянул в окно: экипаж свернул на Хэмпстед-Гроув, улочку настолько узкую, что, казалось, вытяни он руку – и мог бы коснуться кирпичной стены одного из бесконечных заборов.
– Прибавь к этому бабулю, которая помешана на самолечении, хотя никто пока не изобрел лекарства от старости. Она постоянно варит на кухне какие-то снадобья, а дядя Чарльз едва успевает оплачивать счета аптекаря.