Щелчок пульта остановил показ записи.
– И так каждый раз. – Пожаловался начальник тюрьмы. – Три из шести наших специалистов с многолетним стажем и множеством заслуг отказались от неё.
– Она профи, – заключил мужчина, просматривая видеозаписи с сеансами психотерапии в кабинете начальника тюрьмы.
– Что это значит?
– Пока не уверен. – Убедительно солгал тот, кому только что жаловались. – Я бы хотел лично с ней побеседовать.
– Наши специалисты с ней не справились, а вы ещё молоды… – попытался указать место новичку начальник тюрьмы. Не на того напал.
– Зато мои методы работают. – Отрезал молодой специалист. – Дайте поговорить с ней. Если мне не удастся наладить контакт с осуждённой Шалл, я уволюсь и полностью оплачу неустойку.
– Идёт. Завтра же отправим её к вам.
Большего начальнику тюрьмы не нужно было – от горделивого «юнца», которого ему вдруг навязали «сверху» как специалиста, способного справиться с самыми буйными заключёнными, он мечтал избавиться, подозревая, что тот попытается разнюхать о незаконных делах. Но в приказе о переводе нового специалиста было чётко сказано, что в случае разрыва контракта сторона-инициатор обязана выплатить огромную неустойку – «юнца» с трудом выманили из-за границы.
Так что договору начальник был несказанно рад. И ещё больше он радовался будущему провалу – осуждённая Шалл слишком непредсказуемая, чтобы с ней можно было договориться.
Талея Шалл провела в тюрьме почти месяц. За это время она успела заработать себе славу неуравновешенной, непредсказуемой и опасной заключённой. Даже самые жестокие, осуждённые за тяжкие преступления, женщины признали её авторитет. В основном, заслуга Талеи состояла в том, что она сумела запугать окружающих. Первую неделю она с завидной регулярностью поставляла в лазарет пациенток. Охранники даже начали опасаться, что скоро очередь дойдёт до них. Однако Шалл отвечала агрессией только, когда её злили. Если её никто не трогал и не пытался провернуть то, что не нравится девушке, она оставалась спокойной и даже слушалась.
Вопреки прогнозам начальника тюрьмы, жилось Талее вполне себе хорошо: кормили, выпускали на прогулку, иногда давали почитать новости. Ад она случайным образом устроила начальнику: тот рвал и метал, потому что на всю тюрьму заключённая Шалл оставалась единственной, кто открыто проявлял агрессию, в отличие от других «коллег», которые устраивали драки и унижали друг друга втихаря. Собственно, каждую неделю начальник тюрьмы обязан был демонстрировать отчёты по психическим изменениям осуждённых, дабы его проект продолжали финансировать. Талея же самым поганым образом портила всю статистику.
«Наверху», естественно, не смогли обойти вниманием наличие «чрезвычайно агрессивного и неуравновешенного объекта с психическими отклонениями, непригодного для исследований». Решили, раз не справляются уважаемые притюремные специалисты, значит, что-то там не чисто: либо врут эти так называемые спецы, и квалификация их тогда весьма сомнительна, либо уровень не тот, и нужен специалист более широкого профиля. Срочно, в приказном порядке, в исправительное учреждение особого режима был направлен молодой доктор психологических наук.
– Шалл, – окликнул охранник Тэн – единственный, кому удавалось хоть немного поговорить с этой заключённой, если так можно назвать обмен колкостями.
– Чего ещё? – как обычно грубо отозвалась заключённая.
– На выход. – Также «ласково» ответил мужчина.
– Зачем? Время для прогулок не наступило. – Хмуро поинтересовалась заключённая, пытаясь вытянуть из охранника больше информации.
– Тебя направили к новому специалисту. – Охотно просветил тот.
– Опять? – закатила глаза Талея. – Им не надоело?
– Вываливайся. – Так смело дерзить охрана позволяла себе только в том случае, когда Шалл находилась в камере. – Приказ начальства.
– Да иду уже.
Конвой из четверых охранников и одной заключённой направился в медкрыло. Ещё когда на Талею надевали наручники, она заметила среди охраны новое лицо.