Конечно, всё это эгоистичные предрассудки, презираемые общинным государством. Там разделение граждан идёт лишь по признаку полезности для Общины. То есть по номенклатуре. Предметы престижного потребления давно распределялись по номенклатурным распределителями. И на них ставились номера распределителей – чем выше, тем круче. На ботинки с десяткой смотрели с вожделением. Все мечтали приобщиться к статусу! Так как десяток на всех не хватало, образовался постепенно чёрный рынок. И те, кто имел отношение к распределению общественных благ, резко поднялись в авторитете и в положении в обществе, потеснив заслуженных учёных, покорителей космоса и прочих никчёмных людей, мешающих воцарению общества стабильности и волюнтаристски зовущих общинный народ в неведомые и ненужные дали.
Ненавидели общинники и эгоисты друг друга люто. Но и завидовали друг другу тоже не меньше. Все считали, что у соседа жизнь лучше. Они сыпали друг на друга обвинения – кто у кого спёр идею использования жижи и рецепт газированного напитка Богов. Постоянно балансировали на грани войны, впрочем, похоже, не собираясь её переходить. Выстроили стену, разделявшие их такие разные и одинаковые миры.
Интересно, что оба государства жижи, которые бряцают в отношении друг друга оружием и призывают на голову друг друга скорейший крах, с каждым годом все больше походят друг на друга. Одинаковая безликость городов и интерьеров. Картонность произведений искусства. Полное отсутствие грандиозных проектов и смелых дерзаний. Застой!
– Моё мнение, уважаемый Александр, что суть проблем здесь нужно искать в деградации управленческих структур. Экономика, идеология – это дело десятое. Просто автобусы государств планеты ведут не те водители и не в том направлении.
– Уточни, – попросил я.
– Придётся немного подождать – время стройных выводов ещё не пришло. А сейчас отведаем амброзию.
Во время визитов на поверхность мы получили презент в виде нескольких ящиков газировки и деликатесов на основе жижи.
Перво-наперво мы попробовали газированные малинад и мала-кулу. На мой вкус это почти одно и то же, только продукт Свободного Союза послаще, а общинный – кислее.
После пары стаканов напитка у меня появилась лёгкая эйфория. Свет казался ласковее, музыка музыкальнее, а настроение поднялось.
То же самое и с бутербродами. Ароматный слоёник общинников был в форме шестиконечной, а жмухарик эгоистов круглый. Хлеб одинаковый. Начинка со вкусом мяса, рыбы или краба – на выбор, очень недурно. На каждом бутерброде возвышалось какое-то небольшое зелёное растение, чем-то напоминавшее своими стебельками насекомое.
– Это что? – спросил я.
– Будем считать, что вишенка на торте, – хмыкнул Абдулкарим. – Побег ландтракана – изысканная штука. Не на каждый бутерброд его положат.
Я напрягся, съел, и свет стал ещё ласковее.
– Мне кажется, популярность этой пищи кроется в каких-то психостимуляторах, – сказал я. – Вот откуда они берутся? Из жижи?
– В жиже и её продуктах нет психостимуляторов, – объявил ИИ звездолёта, который проводил анализ гнилозёмов.
– Тогда дело в добавках. В этой самой травке, – я щёлкнул пальцами и сшиб со стола листочек, оставшийся от бутербродного украшения.
– В твоих словах, друг мой, вижу я отсвет истины, – изрёк торжественно Абдулкарим.
– Тогда, полетели на разведвылазку на плантацию ландтраканов. Посмотрим на этот продукт в естественных условиях.
Я просмотрел карты и задал координаты бросковому модулю.
– Ну что, – сжал победно кулак Абдулкарим. – Махнём на грунт, космодесантник!
Я изумлённо посмотрел на Магистра торговли. Похоже, он пополнил свою коллекцию литературы фантастическими боевиками конца двадцатого века.
– Переход, – приказал я…
Бескрайние зелёные поля были покрыты ярко-зелёным одеялом, да ещё еле-заметно колышущимся. Это были освещённые ярким летним солнцем плантации ландтракана – растений высотой от десяти сантиметров до метра, листья которых торчали из пухлого клубня, стоящего на шести тоненьких стебельках.
Я посмотрел под ноги, и мне показалось, что растение сдвинулось. Я протёр глаза. Потом поднял их и увидел идущего к нам бородатого мужичка в телогрейке, с пятиствольной винтовкой на плече, электроразрядником за поясом и в ушанке, хотя было не меньше двадцати градусов тепла.