-Вот, хорошо, я попал куда надо, потерпите ещё чуть чуть коллега.
-Ничего, продолжай, катетер фиксируй хорошенько! Ты Катя, вводи двадцать тысяч единиц гепарина, что - бы кровь не сворачивалась, кеторол туда же, обезболим, заряжай глюкозоновокаиновую смесь, вызовем паралич сосудов. И параллельно поставь капать растворы, что - бы не снизилось давление.
Через полчаса все было готово, кружилась голова, но после нескольких шагов, слабость прошла.
-Николай, нужна будет твоя помощь, и не спрашивай почему, ладно?
Тот кивнул.
-Возьмешь каталку и загрузишь баллон кислорода. Катерина, найди носовые кислородные катетеры, лопату и выдвигаемся.
Но только мы вышли в сторону кладбища, как Николай сбежал.
Пришлось самому впрячься в каталку, от слабости она казалась неимоверно тяжелой, видимо артериальное давление снизилось, однако времени на коррекцию не осталось. Темноту время от времени пронизывали всполохи молний, воздух гудел от избытка энергии, поднялся сильный ветер, пыль кружилась маленькими вихрями.
Катерина, трясясь от страха, схватив меня за руку - покорно шла, в одной руке держа керосиновую лампу. Я толкал вперед каталку с баллоном и лопатой, споткнулся. Больно ударился коленом, штанина стала набухать от крови.
-Да вы сейчас истечете кровью,- воскликнула девушка, видя, что за мной тянется кровавый шлейф.
-Это хорошо, значит, гепарин стал действовать.
-Давайте я вас перевяжу и не ожидая ответа, достала из сумочки бинт и вату…
Тем временем меня искали в поселке. На беду, у дочери Зинаиды Васильевны – Татьяны, началось маточное кровотечение. Гинеколог, осмотрев женщину, прошептал:
-Беда, у вас отслойка плаценты и надо экстренно оперироваться.
Её быстро доставили в операционную.
-А где Антон Александрович?- спросил Виктор Иванович.
-Говорят, он пошел в сторону кладбища,- ответила бледная Зинаида Васильевна.
-Вот сука, сам сдохнет и нас подставит! Придет, я ему стопу отниму!!!- выругался он.
«Боль, нужна боль»,- зашелестели стены.
Операционная сестра зарыдала и без того бледная девушка вскрикнула:
-Я не вынесу, пожалуйста, не мучайте меня!
Зинаида Васильевна упала на колени:
-Господом Богом прошу, не издевайтесь над моей дочкой!
«Боль, нужна боль…»,- упорно твердили стены.
-Сука ты дух! – злобно ответил гинеколог,- зовите всех кого возможно, пусть у стен занимаются самобичеванием, как в Индии.
Кличь, распространился по всему поселку. Народ собрался у стен проклятой больницы, по пояс раздетые, вооруженные- кто с цепями, кто с ножами и палками. Ветер развивал их немытые космы на головах. Худые, обтянутые кожей тела, ждали команды на начало принять боль, боль как наказание за былые грехи, боль от которой они все эти годы прятались, и она все равно их находила. Но теперь боль ради спасения младенца и они с радостью готовы принять её.
Виктор Иванович с удовлетворением смотрел на собирающийся народ, готовый на все ради новой жизни. Зинаида Васильевна стояла у окна и плакала, слезы текли от радости и благодарности.
-Так, ну приступим. Зинаида Васильевна готовьте новокаин!
За окном послышались стоны и крики, люди хлестали себя цепями, палками, резали кожу, кровь текла ручьём.
Антон и Катерина подъехали к могиле проклятого доктора, граница купола сдвинулась, как и везде – к центру, хорошо стало видно несчастных, которые, ради спасения поселка пожертвовали собой. Им удалось немного выкопать яму, чем облегчили работу мне. Высушенные и мумифицированные тела, двое из которых лежали рядом с могилой, третий, будто собирался выбраться, но ему это не удалось, так и застыл в этой позе. Высушенное лицо, застыло в мучительной маске вечной боли. Мне стало не по себе, я понял, что не готов геройствовать. Но сбежать, зная, что рядом Катерина, не мог.
Поставив баллон рядом, соединил манометр, прикрутил длинные кислородные шланги, открыл на малый поток, надежно фиксировал катетер лейкопластырем к носу, неприятно защекотало от поступающего газа. Бутылку физраствора с адреналином бичевой закрепил на спине и соединил капельницу с подключичным катером, в надежде, что она поддержит мою жизнь.
-Я нашла в ящике одну ампулу морфина, давайте сделаю в вену?
- Хорошо, ширяй.
Голова закружилась ещё сильнее, я оперся на лопату.
Катерина обняла меня, я прижал ее, мы слились в долгом поцелуе, эйфория накрыла меня. В этот момент, я готов был горы свернуть.