***
Конь, находясь в слегка раздраженном состоянии, наворачивал круги по своему кабинету, ожидая прихода подчинённых. У него и так нервы вытрепали с утра, да ещё поступило сообщение об убийстве полицейским преступника. Причём виновником происшествия оказался кролик, тот самый новичок, который с самого прихода стал удивлять коня своим поведением. Не то, чтобы ушастый вёл себя странно, просто Джеймс — шеф полиции — за весь свой рабочий опыт не встречал ещё такого уникального персонажа. Кролик был упрям и иногда лез на рожон, заставляя шефа чуть ли не выдёргивать волосы с собственной гривы, наблюдая за действиями полосатого кролика. Но всё же что-то в Сэвидже было такого, за что даже чёрствый конь готов был гордиться им.
В дверь кабинета постучали. Крикнув «Войдите!», шеф увидел тучную фигуру, которая появилась перед его глазами. Пухлый гепард, стоя на пороге, держась за дверную ручку, отрапортовал:
— Носорожец и Сэвидж пришли, Сэр!
— Впусти только Сэвиджа, с носорогом я поговорю потом.
— Есть, сэр! — гепард поспешно исчез, и в кабинет вошёл кролик.
Джек, с опущенными длинными ушами, встав по стойке смирно, посмотрел на коня.
— Вызывали, шеф? — сухо и как-то скомкано произнёс кролик.
Джеймс, уловив в голосе подчинённого нотки печали, один раз кивнул и, жестом указав тому на стул, двинулся в сторону своего стола.
Усевшись на старый скрипучий стул, конь подождал, пока кролик вскарабкается на отведённое для него место. Один раз соскользнув с пластиковой поверхности, Джек, держась лапками за спинку, со второй попытки взобрался на стул.
Голубые глаза принялись смотреть снизу вверх на хмурую морду шефа. Кролик понял, что конь не доволен его поступком. Впрочем, капитан не был рад его появлению в полиции, с первого дня намекая кролику, что ему не место здесь.
Конь со скептицизмом относился к маленькому зверьку. Он считал кроликов трусливыми существами, которым самое место на морковной ферме или где-нибудь на не столь опасной работе.
— Ну-с, я тебя слушаю. — спокойно проговорил шеф, соорудив из собственных лап, подставку для своей головы.
— Я… я не собирался его убивать, моей целью было остановить преступника. Прямо на моих глазах он пристрелил какого-то зверя. После этого я погнался за ним. Он забежал в магазин, я, естественно, за ним… — кролик стал рассказывать всё, что происходило в том самом злосчастном магазине, и перед самым финалом Джек выдержав драматическую паузу, добавил. — …Он не оставил мне выбора, напав на меня. Я машинально, как на тренировках в Академии, выстрелил.
Кролик, чувствуя ком в горле, вспомнил мёртвое, окровавленное тело лиса, чьи безжизненные глаза смотрели прямо на него.
Сэвидж дёрнул головой, пытаясь отогнать воспоминание.
— Значит, не хотел, да? — конь внимательно наблюдал за реакцией копа. Он часто видел такое состояние у тех, кто сами сознались за совершённое ими преступление.
— Д-да. — прерывисто ответил Джек. Он чувствовал себя мерзко, хотелось забыть то, что было.
— Ну… ты поступил… относительно правильно.
Кролик недоуменно уставился на шефа. Тот, немного помолчав и собравшись с мыслями, продолжил:
— Не считай, что мне нравится совершённое тобой, но, как я понял, у тебя было два выбора: либо застрелить, либо быть убитым. Так?! — конь устав держать собственную голову, просто положил лапы на стол, а голова зависла в воздухе. Со стороны шеф напоминал неподвижную статую какого-нибудь президента, которая восседала на мраморном троне около важного здания страны. — Я думаю, любой на твоём месте поступил точно так же. Но! Убийство — это ужасно. Я могу заметить, что тебя съедает собственная совесть. Я понимаю. — Последние слова ввели Джека в ступор. Кролик поднял взгляд на начальника. Конь, помолчав секунду, продолжил:
— Мне тоже в своё время, в молодости, когда я ещё был желторотым новичком, пришлось совершить нечто такое, что совесть жрала меня долго. Какой-то ушлый тип пытался навредить моей любимой. Сначала я пытался всё уладить мирно, но когда он наставил пистолет на мою Бетти, мне пришлось выстрелить в него. Помню слова моего шефа: «Если нет иного выбора, как убить, лучше убей, чем смотри, как убивают твоих родных». И теперь я согласен с ним. Тот червяк совести уполз, осталось чувство того, что я смог защитить родного зверя, пусть и таким жестоким путём. Сейчас мне сорок три. У меня есть любимая жена и двое детей. Я порву любого, кто их хоть когтем тронет. А у тебя, Сэвидж, есть родной тебе зверь?