Но Вьюн очень быстро пришел в себя и легко возвратил своему лицу беззаботность.
— Прошу тебя: выпей это средство! И поверь моим добрым намерениям! Даже имей я желание навредить тебе, у меня бы ничего не вышло!
Сказал он это с горячностью и вполне искренне, а Эвери удивилась:
— Почему бы не смог? — осторожно спросила она, пытаясь скрыть, что на нее снова начинает накатывать дурнота из-за качки.
— Потому что… — Вьюн неожиданно замялся, в очередной раз представая перед девушкой далеко не таким самоуверенным, как раньше, — потому что с того момента, как ты освободила меня от подчинения наследному принцу, я стал… уже твоим рабом!
Вьюн выдохнул это признание с определенным усилием, а Эвери изумленно распахнула глаза.
Присела, подавляя тошноту, и недоверчиво уставилась в лицо «кота».
— В смысле рабом? — нахмурилась она. — Мне не нужны никакие рабы! Я этого не приемлю!!!
Вьюн же печально улыбнулся и развел руками.
— Такова моя судьба, наверное, ведь я не смогу стать свободным до тех пор, пока не отслужу тебе хотя бы один год. Если к тому моменту ты все еще захочешь отпустить меня, я стану свободен…
Теперь Эвери поняла, почему остро чувствовала его безобидность: они были магически связаны, как хозяйка и раб.
— Только раба мне еще и не хватало! — обречённо выдохнула девушка, снова заваливаясь на койку. — Давай уже свою пилюлю! Теперь я тебе точно верю…
Вьюн улыбнулся и поднес лекарство к ее рту, но Эвери, естественно, не стала есть с его рук.
Она схватила серый шарик пальцами и отправила его в рот, запив поданной «котом» флягой воды.
— А теперь поспи… хозяйка! — пробормотал он, укрывая ее тонким одеялом из своей сумки. — Тебе нужно набраться сил…
Эвери остро почувствовала, что ее глаза начинают сами закрываться, но вдруг проникшие ей под одежду чужие пальцы заставили ее вздрогнуть. Но попытка вскочить не увенчалась успехом: все ее тело начинало погружаться в лекарственный сон.
— Я просто послаблю бинты, хозяйка, — успокаивающе проговорил Вьюн. — Я должен заботиться о тебе! Не бойся, я никогда не трону тебя и пальцем, иначе твоя магия меня просто убьет. А теперь засыпай. Уже завтра тебя ждет совершенно другой мир…
Эвери перестала дергаться и просто провалилась в сон.
Ей снился Кристофер.
У него дрожали руки и болело сердце.
Это после выпитого или… из-за их разрыва?
На последнее надеяться не приходилось.
По идее, обезумевшему принцу должно было стать только легче…
Глава 63. Первое преображение…
Кристофер едва дышал.
Вокруг него суетились многочисленные лекари, рядом сидела мать, блистательная императрица, чуть в сторонке стоял бледный и осунувшийся Мэтт.
Прогнозы были весьма неутешительными: принца скосила какая-то странная болезнь, которая совершенно не реагировала на обычные лекарства, а магическое лечение мгновенно блокировалось плотным щитом его собственной магии, отсекая любую попытку помочь принцу таким способом.
Карида Сайельская — мать Кристофера — тревожно закусывала свою алую пухлую губу и постоянно требовала от главного императорского лекаря что-то предпринять.
На того было страшно смотреть. Зеленоватый оттенок его кожи наводил на мысли, что и он сам болен, однако муки его имели явно нервный характер.
Лекарь… боялся. Боялся, что причиной состояния принца является слишком большая доза афродизиаков, которые потребовал использовать император, и что теперь в болезни принца обвинят его самого.
Императрица заметила состояние лекаря и нахмурила брови. Одним жестким словом она заставила лекаря упасть на колени и все ей выложить: о том, что у младшего принца недавно пропало помолвочное кольцо с пальца и что император приказал накормить его возбуждающими средствами для стимуляции поиска заветной суженой…
Услышав все это, Карида побледнела, потом покраснела, потом сжала кулаки, а после выскочила из покоев, словно ветер.
Лекарь готовился упасть в обморок, потому что уже предчувствовал, как на его шее сжимается грубая войлочная петля…
***
Древний старец шаркающей походкой вошел в покои принца и осторожно наклонился над ним. Позади него замерла заламывающая руки императрица, лекари стояли чуть в стороне…
— Что с ним, преподобный Алир? Ему можно помочь???
Голос Кариды сочился тревогой и уважением, и окружающие удивленно переглядывались. Все, безусловно, узнали в старике библиотекаря, который служил во дворце уже добрую сотню лет. Но почему сама императрица обращалась к нему так уважительно? Да и разве он знал толк в лечении, что она привела его к болезному принцу?