Напряженная тишина прервалась приглушенным и почти нечеловеческим рыком, прозвучавшим из-за спины Эвери, и вперед вдруг выступил Кристофер, демонстративно загораживая девушку собою.
— Она уже занята… — процедил он, едва сдерживая внутри магию, демонстрировать которую сейчас было бы неразумно. Впрочем, подобное заявление тоже было не очень правильно делать, но… было уже поздно. Глаза Рагула, сперва потемневшие от ярости на наглого раба, начали изумленно расширяться, пока до него доходила истинная причина слов порабощенного принца.
— Так значит… вы, глава, со своим рабом…? — выдохнул Рагул, и его взгляд начал стремительно наполняться презрением, которое он не смог скрыть.
Однако вспомнил о выдержке, быстро спрятал свои истинные чувства и холодно поклонился.
— Что ж… очень жаль… — проговорил северянин и, не прощаясь, развернулся, удаляясь от Эвери и Криса размашистым напряженным шагом.
Девушка положила руку на плечо принца и прошептала:
— Боюсь, назревают проблемы… — в голосе ее проскользнула большая тревога.
Кристофер безбоязненно обнял ее и прижал к себе. Скрывать их отношения уже не было никакого смысла.
— Вместе мы всё сможем, любимая, — шепнул он и поцеловал Эвери в висок, задержавшись на нём губами…
***
Последующая ночь была непроглядно темна.
Часовые стояли по периметру лагеря на дозоре и тревожно всматривались в эту темноту.
Вайлет быстро передвигался от одного шатра к другому, мягко ступая по земле и не издавая при этом ни малейшего звука. Он был в своей звериной форме, и его чуткие ушки улавливали малейший шорох вокруг.
Когда парень достиг островка шатров, принадлежащих его народу, то удвоил бдительность, ведь в этом месте острым звериным слухом обладал не только он.
Шатер отца стоял с краю и выглядел, как всегда, вычурно богатым. Вайлет еще ни разу в нем не был, хотя пробыл рядом большое множество недель.
В груди, как всегда, плескалась затаенная боль отвержения, но «кот» тщательно её подавлял.
В последние дни его постоянно одолевало беспокойство об Эвери, ведь настроение войск было не самым положительным. Поэтому Вайлет справедливо предположил, что отец захочет начать плетение серьезных интриг против главы.
Остановившись позади шатра, парень прильнул ухом к плотным шкурам и напряг весь свой звериный слух.
Голоса прослушивались с трудом, но он узнал их. Отец общался со старшим братом, и сердце Вайлета взволнованно заколотилось.
Однако вместо ожидаемых разговоров об Эвери оказалось, что родственники разговаривают о нём самом.
— Я не могу отдать Вайлета на верную смерть… — неожиданно горько сокрушался отец, — несмотря ни на что, он по-прежнему мой сын…
— Сын человечки! — раздражённо парировал Эльгер. — Замаранная подстилка сперва ашерванского наследника, а теперь этой выскочки из рода Гуарран! Думаешь, твой сын вернулся из плена неоскверненным? Да его тысячу раз поимел наследный принц Ашервана, я уверен в этом! Вайлет потерян для нас! В таком состоянии он не может войти в нашу семью обратно…
Вайлет слушал все эти оскорбительные домыслы старшего брата с открытым от шока ртом.
Его считают бывшим наложником принца Рамаля??? Тот, конечно, мерзкий тип, но не настолько, чтобы спать с мужчиной…
Ах, вот почему отец чуждается его…
— Но он моя кровь! — голос короля «котов» прозвучал с неожиданным отчаянием. — Мне… его жаль…
Сердце Вайлета сжалось. Глаза предательски увлажнились… Отец… жалеет его? Правда???
— Поле битвы — не место для жалости! — злобно процедил Эльгер. — Вайлет должен стать жертвой и этим искупить свою осквернённость. Тогда мы впишем его в книгу нашей семьи обратно… Отец, будь сильным!
Вайлет чувствовал, что у него просто не хватает дыхания. Одинокая слеза скатилась по щеке, и он даже не смахнул ее.
Однако тут до него дошло еще одно поразительное открытие: отец заявляет, что родной ему по крови!
Но как же тогда Вайлет может быть связан кровным родством с Эвери???
Глава 90. Это Вальда…
— Армия Ашервана на подходе! — Рагул бросает на стол карту, где несколькими росчерками отмечено расположение вражеского войска. — Пора выступать!!!
На Эвери выжидательно и агрессивно смотрят вожди. Она понимает неотвратимость предстоящей битвы не меньше, чем остальные. В груди что-то сжимается, а магия внутри скукоживается, уплотняется, превращаясь в невидимый, но сияющий силой шар, испускающий вокруг эманации мощи, которые все, несомненно, чувствуют.