- И думать не смен! А то прикажу мистеру Милвертону сесть тебе на ноги.
Милвертон выпучил глаза. На его счастье, исполнять эту дикую угрозу не пришлось: Эмерсон покорно опустил голову мне на колени.
Мир и покой, казалось, были восстановлены... Все вздохнули с облегчением... ан нет! На сцену вновь выступила леди Баскервиль.
- Женщина в белом! - заверещала она. - Я видела... видела... вон там!
Вандергельт подскочил к окну как раз вовремя, чтобы подхватить обмякшее тело. Злословье не в моем характере, но, ей-богу, мадам подозрительно долго оттягивала обморок. Не иначе как для того, чтобы джентльмен успел совершить рыцарский поступок.
- Поеду за доктором! - вызвался Милвертон.
- Нет нужды, - возразила я, промокнув платком кровь на виске мужа. Рана поверхностная. Думаю, не обошлось без легкого сотрясения, но с этим я и сама справлюсь.
Эмерсон открыл глаза.
- Когда отдышусь, Амелия, - прокаркал он, - напомни, что я хотел сказать о твоем...
Я накрыла ему рот ладонью.
- Знаю, дорогой, знаю. Не стоит благодарностей.
Состояние мужа опасений уже не внушало, но медицинская помощь требовалась не ему одному. Леди Баскервиль все еще покоилась в надежных объятиях Вандергельта. Даже в обмороке очаровательная вдова умудрилась принять самую выгодную позу - головка изящно откинута, черный водопад рассыпавшихся волос едва не касается пола. Впервые за время знакомства с американцем я уловила на его лице неподдельную тревогу.
- Уложите ее на диван, - посоветовала я. - И не волнуйтесь вы так. У леди Баскервиль обморок. Уверена, она скоро очнется.
- Вы только взгляните, миссис Эмерсон! - воскликнул Карл, протягивая мне снаряд, который натворил столько бед.
Я вытянула шею, прищурилась... На ладони немца лежал плоский каменный обломок дюймов восьми в длину, с выступающим острым краем. Меня передернуло. А если бы этой каменюкой - да прямо в цель? Представить жутко!
Но Карл, оказывается, не собирался никого пугать. Он повернул камень и... С обратной стороны смертоносного снаряда на меня смотрел человек!
Близко посаженные глаза, неестественно вытянутый подбородок, изогнутый в таинственной улыбке рот... и следы синей краски на остроконечном подобии шлема - боевом уборе египетских фараонов. Это уникальное лицо я узнала бы из тысяч других!
- Хэнатон!
Боже, как я могла забыть, что это имя способно вырвать Эмерсона даже из летаргического сна, а уж из пустякового забытья и подавно. Сбросив мою руку (я как закрыла ему рот, так по рассеянности и забыла убрать ладонь), он уселся на полу и в мгновение ока завладел находкой.
- Не совсем так, Амелия! - Вместе с прытью к нему вернулся и голос. Знаешь ведь, Уолтер считает, что имя фараона произносилось "Эхнатон", а не "Хэнатон".
- Ну и пусть. А для меня он как был Хэнатоном, так и останется! - Я многозначительно понизила голос. В груди заныло от сладких воспоминаний. Ах эти чудные далекие дни! Первая встреча с Эмерсоном... заброшенный город фараона-еретика...
Думаете, Эмерсона растрогал этот намек на наше романтическое знакомство? Как бы не так! С благоговейным восторгом мой муж взирал на камень, едва не размозживший ему череп.
- Потрясающе... Невероятно! Это же подлинник, не копия! Где, черт возьми...
- Довольно! - сурово заявила я. - Археология подождет. Эмерсон, ты сию же минуту отправляешься в постель, а леди Баскервиль...
- Что? Какая постель? Вздор, Пибоди! - Опираясь на руку услужливого немца, Эмерсон поднялся на ноги, мутным взором обвел гостиную, уставился на леди Баскервиль. - Что это с ней?
- Женщина в белом... - простонала вдовушка, как по приказу распахнув глаза.
Вандергельт упал на одно колено рядом с диваном, взял безвольно повисшую ручку.
- Все хорошо, моя дорогая, опасности нет. Расскажите нам - что вы увидели?
- Ну, это-то как раз очевидно, - опередила я леди Баскервиль. - Женщину в белом. Как она выглядела? Камень в окно она бросила?
- Н-не зна-аю, - выдохнула мадам, томно прикрывая свободной ладошкой глаза. - Все как в тумане. Я только заметила... белую призрачную фигуру... На лбу и руках что-то блеснуло. Кажется, золото... А потом странный толчок в грудь, я попятилась и... Боже! Рэдклифф, вы же весь в крови! Какой ужас!
- Я в порядке, - отмахнулся Эмерсон. И впрямь - что ему рана на голове и кровь по всему лицу, когда в руках бесценная археологическая находка! Как по-вашему, откуда у чертова привидения портрет Эхнатона?
Этот нелепый диалог мог тянуться до бесконечности - Эмерсон ахал бы над своим сокровищем, леди Баскервиль стенала не хуже профессиональной плакальщицы... А я бы не выдержала и устроила что-нибудь из ряда вон - к примеру, грохнула еще парочку ваз, для ровного счета. К счастью, у одного из наших джентльменов осталась-таки капля разума. И кто бы, вы думали, оказался моим спасителем? Ни за что не догадаетесь! Мистер Милвертон! Англичанин буквально на глазах перевоплотился - плавные движения, здоровый цвет лица, уважительный, но непререкаемый тон...
- Извините, профессор, однако отдых действительно необходим. Удар по голове - дело нешуточное, а рисковать вашим здоровьем мы не имеем права. Леди Баскервиль после такого ужасного потрясения тоже нужен покой. Позвольте...
Послав мне заговорщическую улыбку, он подхватил Эмерсона под руку. Тот уткнулся носом в портрет и, по-моему, даже не заметил, как поплелся к двери.
Леди Баскервиль, беспомощно припав к американцу, покинула гостиную вслед за нами. Милвертон до конца исполнил свою благородную миссию и уже в спальне, усадив Эмерсона, отозвал меня в сторонку.
- Я там приберу, - шепнул он, - чтобы слуги ни о чем не узнали.
- Боюсь, уже слишком поздно. Но все равно спасибо, мистер Милвертон, отличная мысль.
На этом мы и распрощались. Наш юный друг удалился, безмятежно насвистывая себе под нос что-то незатейливое. Я же занялась мужем, который как зачарованный вглядывался в таинственный каменный лик фараона-еретика: обработала рану и вознесла молитвы Всевышнему за чудесное спасение... А из головы все никак не шел мистер Милвертон. С чего бы это он так неожиданно воспрянул духом? Ответ поразил меня, как молния в ясном небе: камень-то в гостиную швырнули, когда мы были все вместе! Значит, Милвертон якобы вне подозрений! Вот вам и причина для радости. Неизвестный злоумышленник (а скорее всего, сообщник) попытался усыпить нашу бдительность и выставить англичанина невинной овечкой.