В археологии я не новичок, гадала недолго. Странного вида предмет мог быть только мумифицированной рукой человека. Кожа по большей части была содрана, а оставшаяся напоминала пергамент, кости почернели и усохли. По иронии судьбы, лучше всего сохранились самые тонкие и хрупкие кости пальцев; они казались почти живыми и словно бы тянулись к свету... умоляли о свободе...
Глава десятая
I
Даже понимая, что передо мной всего лишь скелет, я была растрогана до слез. Но делиться неуместными чувствами не стала - настоящему археологу сантименты не к лицу.
- А где остальное?
- Под плитой, - ответил Вандергельт. - Вот вам пример кары Божьей. Вор был пойман за руку в буквальном смысле.
Я запрокинула голову. В потолке зияла ровнехонькая прямоугольная дыра.
- Кары Божьей, говорите? По-вашему, это случайность?
- Маловероятно. - Эмерсон привычно уткнул палец в подбородок. - Порода здесь ненадежная, в этом мы на своей шкуре убедились... но уж больно ровный кусок выпал. Похоже, его специально вырезали и закрепили так, чтобы он придавил вора, если тот ненароком заденет потайной механизм. Великолепно! С похожими устройствами мы с тобой и раньше сталкивались, Пибоди, но это мастерски исполнено!
- Плита фута в два толщиной, - добавил Вандергельт. - От бедолаги мало что осталось.
- Достаточно, чтобы навести ужас на рабочих.
- А почему, собственно? - удивилась я. - Люди опытные, мумий и скелетов за свою жизнь столько выкопали - не сосчитать...
- Да, но не при таких же обстоятельствах. Посмотри на этот скелет их глазами. Чем не действие фараонова проклятия?
Из бездонной пропасти эхом донеслось: "Проклятия... клятая... клятая..."
- Ну вас, профессор! - замахал руками Вандергельт. - Вы и на меня страху нагоните. А что, друзья, не поставить ли нам на сегодня точку? Скоро ночь, работы здесь еще непочатый край...
- Как это - точку? Отложить до завтра? Ну нет, я должен увидеть, что там, под плитой! Пибоди, позови Карла и Абдуллу.
Процедура оказалась невероятно сложной, отняла массу времени и сил, но мы все-таки подняли плиту, обнаружив под ней останки злосчастного грабителя. То, что лежало у наших ног, когда-то было живым человеком... Плита буквально размазала его по полу. Даже череп раскололся вдребезги.
- Проклятье, - буркнул Эмерсон. - Вот когда нужен фотограф! Амелия, сбегай за...
- Да вы что, профессор! - ужаснулся Вандергельт. - Как можно отправлять даму ночью в горы!
- А разве уже ночь?
- Позвольте, герр профессор, я набросаю на скорую руку, - предложил Карл. - До искусства мисс Мэри мне далеко, но...
- Отлично, - оборвал немца Эмерсон. - Действуйте. - А сам взял щеточку и принялся смахивать сероватый налет с костей.
- Что вы там ищете, хотел бы я знать? - недовольно приговаривал Вандергельт, вышагивая взад-вперед по коридору. - Склепы грабили нищие крестьяне, ничего ценного у этого парня быть не могло...
Эхо последних слов еще звучало в пещере, когда под щеточкой сверкнула и растаяла золотая искорка.
- Воск, - приказал Эмерсон. - Пибоди, воск сюда немедленно!
Я бросилась наверх, мигом растопила на спиртовке парафиновый воск, который в экспедициях мы всегда держим под рукой, и кубарем скатилась обратно. Эмерсон уже успел очистить от грязи тот самый предмет, что приветствовал нас золотым блеском.
Вырвав у меня обжигающую пальцы банку, Эмерсон тонкой струйкой вылил воск на землю. Я успела заметить лишь цветные вспышки: синие, красно-оранжевые, зеленые искры рассыпались во все стороны - и миниатюрный фейерверк угас под быстро застывающим воском.
Лишь переложив драгоценную находку в коробочку, профессор согласился наконец объявить перерыв до утра. В ночном дозоре остались Карл и Абдулла.
Почти всю дорогу Эмерсон молчал, но на подходе к дому вдруг обратился к Вандергельту:
- Об этой штуке никому ни слова. Даже леди Баскервиль.
- Но...
- Я доложу ей, когда сочту нужным. Черт побери, Вандергельт, у наших слуг полно родни в окрестных деревнях. Если кто-нибудь пронюхает, что мы нашли золото...
- Понял вас, понял. Позвольте... куда же вы?! - крикнул американец вдогонку моему мужу.
Вместо того чтобы через ворота пройти во внутренний дворик, Эмерсон направился вокруг дома.
- К себе, куда же еще, - последовал невозмутимый ответ. - Передайте леди Баскервиль, нам нужно полчаса, чтобы привести себя в порядок.
Предоставив озадаченному американцу возможность сколько угодно хлопать глазами и скрести в затылке, мы прошли к жилому крылу и влезли в спальню через окно. Я была в восторге от простоты и удобства этого способа. Восторг, правда, поутих при мысли о субъектах, которым этот простой и удобный путь тоже не заказан.
Эмерсон тут же бросился к лампе.
- Пибоди, дверь!
Когда все запоры и крючки были на местах, а шторы опущены, он достал из кармана коробочку, расстелил носовой платок и осторожно переложил находку. Я склонилась над столом.
Не устаю повторять, что мой муж - гениальный археолог! Его решение использовать воск было единственно верным; попытайся он вынуть расколотую вещицу по кусочкам, пришлось бы распрощаться с надеждой ее восстановить.
На столе лежало древнее египетское нагрудное украшение, что-то вроде кулона, выполненное в форме жука-скарабея. Центральная часть подвески, вырезанная из ляпис-лазури, практически не пострадала. А вот крылышки из тончайшей золотой нити с капельками бирюзы и сердолика были так изуродованы, что их первоначальную форму мог угадать лишь специалист своего дела - такой, например, как я. По широкому золотому ободу вокруг фигурки жука вилась замысловатая вязь иероглифов. Каждый крошечный значок был вырезан из драгоценного камня и утоплен в золотое основание. От надписи мало что осталось - значок "анх", вырезанный из ляпис-лазури, да чуть видный осколок бирюзы, некогда означавший какой-то иероглиф.
- Боже правый! И как еще хоть что-то сохранилось? Плита могла расплющить это чудо в лепешку.
- Подвеска оказалась под телом грабителя, - объяснил Эмерсон. Бедолага принял удар на себя. Со временем плита осела, золотые части смялись, но хотя бы не рассыпались в пыль.