- Ни за что! - Американец посерел от обиды. - Нет, сэр! Сайрус Вандергельт предателем никогда не был.
- Сайрус Вандергельт был страстным египтологом, - продолжал ехидничать мой муж. - Ну же, Вандергельт! Выбор за вами. Супружеский рай - или проклятие фараона?
Невозможно было без улыбки смотреть на перекошенное от внутренней борьбы лицо американца. Леди Баскервиль достало ума - или знания мужской природы, - чтобы не принимать такую жертву.
- Оставайтесь, Сайрус, - сказала она, приложив воздушный платочек к глазам, - раз уж для вас это столь важно... Я справлюсь.
Будущий супруг рассеянно погладил ее пальчики и вдруг расцвел:
- Есть! Нам не придется делать выбор! Перед лицом смертельного риска условности можно отбросить! Девочка моя дорогая, согласны ли вы бросить вызов свету и обвенчаться со мной тут же, в Луксоре, чтобы я получил право находиться рядом с вами днем и... э-э... Всегда и везде!
- О, Сайрус! - ахнула леди Баскервиль. - Это так неожиданно... И все же...
- Мои поздравления, - вмешалась я. А что было тянуть? Ясно как белый день, что мадам вот-вот сдастся. - Какая жалость, что нам придется пропустить церемонию. В гробнице дел по горло.
Леди Баскервиль неожиданно вспорхнула с кресла и рухнула к моим ногам.
- Сжальтесь, миссис Эмерсон! Пусть меня осудит весь мир, но вы! Вы! Я так одинока! Неужели вы оттолкнете свою сестру из-за отживших глупых обычаев? - Она уронила голову мне на колени.
Ну и ну. Хозяйка превзошла самое себя. Либо она актриса от бога, либо и впрямь была в отчаянии. Эта сцена тронула бы даже каменное сердце.
- Что вы, леди Баскервиль! - сказала я. - Поднимитесь сейчас же! Вот и рукав вареньем измазали.
- Скажите, что понимаете и прощаете меня, - невнятно донеслось из складок моего платья.
- Понимаю, понимаю. Вставайте же! Буду посаженой матерью, отцом или подружкой невесты - кем хотите, только, ради бога, встаньте!
Вандергельт подскочил, зашептал что-то нежное на ушко избраннице, и леди Баскервиль наконец нашла в себе силы оторваться от моих коленей, рук, тоста с джемом и прочего. Когда она сменила все это на объятия американца, мне в глаза бросилось вытянутое лицо Карла фон Борка.
- Die Engldrider! - пролепетал немец. - Niemals iverde ich sie verstehen!*
- Спасибо! - всхлипнула леди Баскервиль. - Вы истинная женщина, миссис Эмерсон.
- Точно, - кивнул Вандергельт. - Молодчина, миссис Амелия.
* Эти англичане! Никогда мне вас не понять! (нем.)
За его спиной хлопнула дверь - нас почтила своим присутствием мадам Беренжери в каких-то засаленных лохмотьях, но без легендарного парика.
Явление тряхнуло седыми жидкими космами. Налитый кровью взгляд прочесал гостиную.
- Уморят голодом... - хрипло буркнула мадам Беренжери. - Никчемные слуги... жалкий дом... где завтрак? Я требую... А-а-а! Вот ты где! Возлюбленный! Тут... Тутмос!
Она нацелилась на Эмерсона. Мой супруг аккуратненько соскользнул со стула. Мадам Беренжери рухнула лицом... или нет - скорее, пузом вниз, поперек сиденья. Я зажмурилась. А что вы думаете? Такое зрелище устрашило бы кого угодно.
- Боже правый... - прошептал Эмерсон.
Мадам Беренжери сползла на пол, перевернулась.
- Где он? - потребовала она ответа у ножки стола. - Куда он делся, мой возлюбленный супруг? Тутмос!
- Да уберите же ее отсюда! - не выдержала я. - Лакей, наверное, сбежал. Где она, спрашивается, коньяк с утра раздобыла?
Вопрос повис в воздухе, но мадам Беренжери совместными усилиями убрали. Отправив Карла на поиски лакея, я вернулась в гостиную, где Эмерсон в гордом одиночестве прихлебывал чай и черкал в блокноте.
- Сядь-ка, Пибоди, помозгуем.
- Ты что-то повеселел на глазах! Успел договориться с рабочими? Или это радость свидания с мадам Беренжери?
Эмерсон пропустил шпильку мимо ушей.
- С рабочими договориться не удалось, зато я придумал, как их убедить. Сейчас еду в Луксор. Очень хотелось бы и тебя взять, но тогда дом останется без присмотра. А с юного Баскервиля нельзя спускать глаз.
Услышав о тех мерах безопасности, которые я приняла, Эмерсон облегченно вздохнул:
- Отлично. На Дауда можно положиться, но и ты будь поблизости. Как там юноша? Ты описала его состояние в таких мрачных тонах... В расчете на преступника, если я правильно понял?
- Ну конечно. На самом деле Артуру гораздо лучше.
- Отлично, - повторил Эмерсон. - Будь начеку, Пибоди. Никому не доверяй. Кажется, я вычислил убийцу, но...
- Что-о-о?! - завопила я. - Ты знаешь...
Громадная ладонь заглушила остальное.
- Всему свое время, - прорычал мой муж.
Я вывернулась из-под его руки.
- И нечего было набрасываться. Уж и удивиться нельзя! Сначала твердил, что тебя все это не интересует, а теперь... Я, кстати, и сама вычислила убийцу.
- Вот как?
- Да, так!
Мы скрестили взгляды.
- Просветишь? - бросил Эмерсон.
- И не подумаю. Мне кажется, что вычислила. А если ошиблась, ты до конца жизни поминать будешь. Давай-ка лучше ты меня просветишь.
- Нет.
- Ха! Тоже не уверен!
- Я и не отрицал.
Мы еще немножко посверлили друг друга взглядами.
- У тебя нет доказательств, - сказала я.
- В том-то вся и проблема. А ты...
- Пока нет. Надеюсь добыть.
- Угу. Умоляю тебя, Пибоди, воздержись до моего приезда от необдуманных поступков, ладно? Может, все-таки посоветуешься со мной?
- Честное слово, Эмерсон, так бы и сделала, будь у меня наготове план действий. Пока же все подозрения основаны на интуиции, в которую ты не веришь. Начнешь издеваться, как обычно. Нет уж. Получу конкретные доказательства - сразу расскажу.
- Согласен.
- Согласен?! А ты?
- Давай-ка вот что сделаем. Каждый напишет имя подозреваемого, листки положим в конверты и запечатаем. Тот из нас, кто останется в живых, и узнает имя победителя в споре. Идет?
- Шутка неудачная. А мысль интересная. Запечатанные конверты мы торжественно убрали в ящик комода у себя в спальне, Эмерсон отправился в Луксор, меня же опять призвали дела.
Я крутилась как белка в колесе. Послала Карла к пещере на смену О'Коннеллу. Встретила доктора Дюбуа, вместе с ним осмотрела пациента. (Мой совет насчет куриного бульона доктор встретил в штыки.) Затем провела мсье Дюбуа к телу Армадейла и была приятно удивлена царившим в сарае порядком. Полы вымыты, тело завернуто в чистую простыню, и даже скромный букетик лежал на груди. Мисс Мэри сделала все, чтобы украсить последний приют Армадейла в этом доме.