- Ну погоди, доберусь я до тебя...
- Зачем же так сурово? - неожиданно вступился за репортера Эмерсон. Статья давнишняя, обещания он пока не нарушил. Не передумала? Разрешаю открыть конверт и написать другое имя.
- Какой конверт?.. Ах да! Благодарю покорно. Эта статья, конечно, кое-что меняет... Но не имя преступника. А ты не передумал?
- Еще чего!
Бастет первой предупредила о том, что за дверью кто-то есть; потом раздался стук и я впустила Дауда.
- Благочестивая леди в черном зовет, - сказал он. - Больной господин проснулся. Он говорит.
- Ш-ш-ш! - Мой муж затряс кулаком перед носом у оторопевшего араба. Проклятье! Не кричи, Дауд! Возвращайся на пост и держи язык за зубами.
Дауд послушно ушел; мы бросились в спальню юного Баскервиля. Артур метался по кровати и все порывался сесть, а француженка и Мэри, навалившись с двух сторон, прижимали его к матрасу.
- Голова! - в ужасе закричала я. - Он не должен так дергать головой!
Эмерсон пролетел через комнату, встал за кроватью и опустил ладони на лоб раненого. Удивительно! Артур сразу утих, перестал метаться, вздохнул, словно наслаждаясь теплом и покоем, исходящим от огромных, но таких нежных рук Эмерсона. И... открыл глаза!
- Очнулся! - всхлипнула Мэри. - Вы меня узнаете, мистер... он... лорд Баскервиль?
Бессмысленный взгляд широко распахнутых глаз был устремлен в потолок.
Я лично всегда считала, что человек, даже находясь в коме и не реагируя на окружающих, вполне может их слышать.
- Артур, это Амелия Эмерсон. Вас ударили по голове. Мы пока не знаем, кто это сделал. Если бы вы ответили на пару вопросов...
- Проклятье! - раздался над моим ухом львиный рык, который у Эмерсона сходит за шепот. - Ты соображаешь, о чем просишь, Амелия? Малому едва сил хватает, чтобы дышать! Не слушайте ее, Милвертон... то есть Баскервиль.
Артур продолжал смотреть в потолок.
- Он как будто успокоился, - повернулась я к сиделке. - Но приступ может повториться. Что, если привязать его к кровати?
Француженка виновато улыбнулась.
- Доктор Дюбуа меня предупреждал... и даже дал микстуру на этот случай. Извините, я испугалась и забыла о лекарстве.
В комнате вдруг зазвучал странный голос. Говорил, конечно, Артур остальные просто онемели, - но мне трудно было узнать в этом тягучем, заунывном шелесте голос прежнего Баскервиля.
- Краса пришла... небесная краса... лик ее прекрасен, руки ее нежны, голос ее чарует...
- Боже правый!
- Tсc! - набросилась я на мужа.
- Его госпожа... его возлюбленная... две чаши несет она в руках своих...
Мы ждали, затаив дыхание; в комнате стояла звенящая тишина. Артур больше не произнес ни слова и через несколько минут устало смежил веки.
- Теперь будет спать, - прошептала сиделка. - Я вас поздравляю, мадам: пациент выживет.
Я уставилась на нее как на сумасшедшую, не сразу сообразив, что француженка услышала набор бессвязных фраз, бред воспаленного ума - и только.
Мэри же поняла слова, но не их смысл.
- О чем это он? - пролепетала, девушка.
- Не спрашивайте! - Эмерсон со стоном схватился за голову.
- Просто бредил, - отозвалась я. - Мэри, дорогая, вы пренебрегаете моими советами. Глупо сидеть часами у постели Артура! Очень трогательно, но глупо. Вздремните, прогуляйтесь, приласкайте кошку - главное, отвлекитесь!
- Это приказ, мисс Мэри, - добавил Эмерсон. - Отдыхайте. Возможно, вечером вы мне понадобитесь.
Проводив девушку до двери ее спальни, мы с мужем уставились друг на друга.
- Ты слышала, Пибоди? Скажи, что я пока в своем уме! Это не слуховые галлюцинации?
- Ты в своем уме, успокойся. Узнал? Так воспевали царицу Нефертити, верно?
- Абсолютно.
- Сколько обожания... Уверена, это Хэнатон... он, прости... Эхнатон осыпал комплиментами свою возлюбленную супругу.
- При чем тут... Амелия, не уходи от сути! В этом тебе нет равных, но сейчас твой талант не к месту. Откуда, черт побери, парню знать такие подробности? Он же утверждал, что новичок в египтологии!
- Какое-то разумное объяснение должно быть.
- Угу. Только где оно? И как все это смахивало на припадок мадам Беренжери! Ей, правда, до такой точности цитат далеко...
- Проклятье! - неожиданно вырвалось у меня любимое ругательство Эмерсона. - Наверное, Артур услышал описание Нефертити от лорда Баскервиля или Армадейла. Говорят, во сне человек может вспомнить все до мелочей!
- Кто говорит?
- Точно не скажу. Где-то попалось на глаза...
- М-да? Обойдемся пока без новоиспеченных теорий, Пибоди. Тебе не кажется, что бред юного Баскервиля имеет отношение к убийце его дядюшки?
- Такая возможность от меня не ускользнула.
Эмерсон с хохотом схватил меня в охапку.
- Непрошибаема как всегда! Слава богу, что ты рядом, Пибоди! Как бы я без тебя справился с этой безумной колесницей? Честное слово, чувствую себя древним возничим, у которого понесла шестерка лошадей. Все, ухожу.
- Куда?
- Э-э... Да так... Туда-сюда. Устраиваю небольшое представление, любовь моя, в духе египетских fantasia. Вход бесплатный, начало - после наступления темноты.
- Хорошо. А где?
- На площадке перед гробницей.
- Что от меня требуется? Имей в виду, я не обещаю, что сделаю, всего лишь интересуюсь.
(Когда Эмерсон на подъеме, он способен увлечь всех и каждого. Очарованная его сверкающим взглядом и властным тоном, я взошла бы на алтарь и безропотно принесла бы себя в жертву. Разумеется, о влиянии на меня он не догадывался. Нечего потакать мужскому эго.)
Мой муж хмыкнул и с довольным видом потер руки.
- А кто же тогда поможет? Только ты, Пибоди. Прежде всего поставь в известность леди Баскервиль и Вандергельта. В гостиницу, если желают, пусть себе едут после представления. У гробницы должны быть все.
- Мадам Беренжери тоже?
- Ф-фу! - скривился Эмерсон. - Хотя... да! Не возражаю против налета jе ne sais quoi.*
* Сюрприз, неожиданность (фр. перен.).
Вот когда я всполошилась! Если уж Эмерсон заговорил по-французски значит, задумал нечто из...
- Ты задумал нечто из ряда вон!
- Именно.
- И надеешься, что я пойду у тебя на поводу...
- Ты в жизни не шла ни у кого на поводу, дорогая моя Пибоди! Ты сделаешь это потому, что со мной заодно, как и я с тобой. Уверен, ты уже разгадала мой план.