Наталья Караванова
Проклятье Ифленской звезды
Пролог
Свеча погасла из-за сквозняка, но зажигать снова её не стали. В маленькой комнатке под крышей придорожной гостиницы стояла натянутая, нехорошая тишина. Пасмурный закат почти догорел, его лучей не хватало, чтобы разогнать сумрак, но так было, пожалуй, даже хорошо: лиц не видно, нет необходимости что-то друг другу объяснять.
Роверик та Эшко, бывший дворцовый предсказатель, а нынче — помощник главы тайной управы ифленского наместничества в городе Тоненге, отвёл в сторону полупрозрачную занавеску, чтобы был лучше виден двор. Там гостиничные слуги продолжали разгружать дорожную карету, и как раз сейчас с риском для собственного здоровья снимали с её крыши массивный дорожный сундук. Один из них стоял в сторонке и командовал, двое — возились с верёвками. Сквозь щелястое окно отчётливо были слышны восклицания на мальканском и проклятия на ломаном ифленском.
Роверик сдержанно вздохнул.
Что же. Эту ночь они с главой тайной управы чеором Хенвилом проведут здесь, в гостинице. А завтра отправятся в обратный путь.
Ни с чем.
И это будет означать, что битва проиграна.
Благородный чеор Хеверик, наместник Ифленской империи в землях Танеррета умрёт.
Потому что магию Чернокрылых силами даже всех сианов Танеррета не одолеть…
И Ровве молчал — сказать ему было нечего.
Молчал и его друг и спутник. Дело даже не в том, что именно в этот момент, прямо сейчас решалась судьба страны. И даже не в том, что свою жизнь в роли главы тайной управы Шеддерик Хенвил начинал с грандиознейшего провала.
Всё было немного хуже. Дело в том, что от магического проклятия чернокрылых далеко, в столичном тоненге умирал не просто наместник — умирал родной отец Шеддерика Хенвила…
Вчера выяснилось, что так красиво сложившаяся картина сыплется морским жуфам в пасть. Иностранный купец, поспешно, словно нарочно привлекая внимание тайной управы, покинувший столицу, безропотно дал осмотреть и свой товар, и даже личный багаж, хоть и счёл подобное обхождение унизительным для себя и своих людей.
Он оказался чист перед ифленским Лучом, как морская гладь на третий день Большого штиля, а это означало, что из подозреваемых у тайной управы оставался один лишь старый чеор Конне, невесть зачем отправившийся в приграничье за благословением Золотой Матери Ленны именно сейчас…
И это именно его каретуц сейчас разгружали за окном гостиничныеработники.
Да, на редкость неудачное время выбрал старик, чтобы навестить монастырь.
— Что мы знаем о старом чеоре? — спросил Шеддерик.
— Что он из знатного ифленского рода? — Роверик за много лет дружбы успел хорошо изучить все интонации Шеддерика Хенвила. Сейчас в его голосе звучало упрямство, а не безысходность.
Хенвил всего месяц возглавлял тайную управу в Тоненге. Но взялся за дело столь рьяно, что многие связывали с его появлением большие надежды.
Правда, другие по тем же причинам насылали на него всевозможные проклятия, но поделать-то всё равно ничего не могли. Пока.
Голос Шеддерика, пожалуй, намекал на ещё одну попытку предотвратить гибель наместника. А значит, стоило бы взбодриться и Ровве, но три дня погони, да по безлюдным холмам Улеша, вымотали его настолько, что весь душевный пыл как раз где-то там, в холмах, и остался.
По-хорошему, им обоим следовало отдохнуть. Но говорить об этом вслух Ровве не стал. Ещё не забылась предыдущая его попытка вразумить друга.
…слуги всё-таки уронили сундук. Все там, на дворе, застыли в немой сцене.
— Мало, Ровве. Что этот Конне за человек, чем занимается?
Ровве куда дольше прожил в Тоненге и, напрягши память, смог вытянуть из неё немного полезных знаний:
— Вином. Владеет несколькими долинами на юге. Живёт в столице. Семья у него большая, но сыновей нет, кажется. Вино, кстати, у него неплохое, но большая часть уходит на острова.
— Может он иметь что-то против наместника?..
— Интересно… — ответил Ровве невпопад.
Пока они разговаривали, из кареты выбралась какая-то чеора и что-то принялась приказывать слугам.
Открылась дверь гостиницы, выбежал хозяин с большим подсвечником. В свете шести свечей стало отчётливо видно, что платье у гостьи богатое, красное, а волосы, как у всех ифленцев, светлые, да ещё и убраны в затейливую причёску.
Шеддерик та Хенвил, до того спокойно сидевший в глубине комнаты, подошёл к окну.
— А наш чеор Конне путешествует не один, — пробормотал он. — Может, мы и не зря решили остаться.
Ровве, который настаивал на остановке только потому, что уже несколько дней мечтал о нормальном ночлеге в нормальной постели, важно кивнул.