Темери подошла к той из купелей, что была ближе к ней, и зачерпнула воды. Кинрик сделал то же самое. Воду они перелили одновременно в большую свадебную чашу. Медленно-медленно. Так, чтобы не расплескать. Потом, по знаку служительницы, опустили руки в эту «смешанную» воду.
По залу словно разлился едва слышный мелодичный звон, Темери не знала, слышат ли его другие люди, но всегда радовалась ему, как будто это был знак — Золотая Мать её услышала.
Вода в первый момент показалась ей ледяной. Но вдруг её ладонь встретилась там, под поверхностью, с ладонью Кинрика. Их пальцы переплелись. В свете свечей стало казаться, что светится уже сама вода.
Одна из сестёр подала им белое сухое полотенце. Так и не разжав пальцы, завернули их в ткань.
Если останется заметный след от воды, брак будет счастливым. А опытные сёстры по следам от рук могут угадать даже, сколько в этом браке родится детишек.
Снаружи снова пропели трубы.
Еще немного, и надо выходить. Темери разжала пальцы. Обратила внимание, что Кинрик долго не выпускает её руку — и как-то слишком внимательно смотрит куда-то ей в переносицу.
— чеор та Гулле… Кинрик! Все хорошо?
Он нахмурился, тряхнул головой.
— Рэта Итвена… что со мной не так? Я почему-то совсем не хочу думать ни о завтрашнем дне, ни о Нейтри… сегодня.
Он поморщился, но, наконец, выпустил пальцы Темершаны.
— Устал просто. Все хорошо…
Сёстры забрали полотенце, и Темери вдруг показалось, оно так и осталось сухим.
Одна сестра встала рядом с Темери, вторая — с Кинриком. Дальше во двор, где ждут остальные участники процессии, они последуют вместе. И там же, у ворот, должен их ждать Янур с ключами от «какого-нибудь» корабля.
Янур Текар в красивом тёмном кафтане — даже и не скажешь, что с чужого плеча — действительно стоял там. Но руки его были пусты. Зато рядом с ним, с выражением лица, достойным Гун-хе, застыл Шеддерик та Хенвил. И это в его руках была небольшая, украшенная самоцветами шкатулка.
Темери сбилась с шага, внезапно оробев.
Шедде не знал, что они задумали, не мог знать — почему, и всё-таки пришёл сюда и зачем-то отнял у шкипера Янура его роль. Словно хотел упрекнуть Темери в чем-то. Или это она опять себе что-то придумывает? Бессонная ночь не прошла даром, возбуждение схлынуло, и теперь мысли Темершаны прыгали, словно лесные белки, как им заблагорассудится, с одной темы-веточки на другую.
Янур был бледен, Шеддерик… Шеддерик улыбался. При том улыбался так безмятежно, что волей-неволей начнёшь думать о том, куда можно надёжней спрятаться, когда свадьба, наконец, закончится.
— Пусть это судно станет лишь первым в будущей армаде, — ритуальная фраза в устах чеора та Хенвила прозвучала серьёзно, но в комплекте с лучезарной улыбкой вызвала ещё большее желание скрыться. — И станет вам вторым домом, приносящим удачу!
Шкатулка открылась. Шеддерик достал ключ и поспешно протянул его Темершане.
Ключ был холодным, пальцы Шедде — тоже. Она, как ни странно, успела это почувствовать.
Повернулась к Кинрику. Он с улыбкой принял ключ. Спина прямая, в глазах — усмешка. До порта идти всего квартал, а там, на борту дарёного корабля можно будет отдохнуть. Может быть…
— Благодарю, — сказала Темери Шеддерику, — за оказанную честь, благородный чеор.
Шеддерик поклонился, отступая в толпу. Темери только надеялась, что он сейчас же куда-нибудь не исчезнет. Когда Шеддерик та Хенвил рядом — ей и спокойней и легче. Правильней.
— Идём, — шепнул Кинрик. — Скоро всё закончится.
Темери кивнула, сделала шаг, и вместе с ними двинулась к порту вся процессия.
Процессия утекала в ворота. Янур покачал головой, глядя на Шеддерика всё понимающим печальным взглядом. Потом достал из кармана фляжку и протянул её главе тайной управы. Шедде благодарно кивнул и сделал большой глоток. Он до сих пор был уверен, что всё идёт так, как должно. Сегодня даже больше, чем раньше.
Глава 15. Чужая тайна
Наместник Кинрик
От окон плыл запах каких-то южных цветов, душный и густой. Цветы севера так не пахнут. На островах у цветов запах всегда нежный и неявный, и его легко узнать. Даже здесь, в Танеррете, цветы не такие, как в южных широтах, и Кинрик легко отличил бы их запахи. Клевер пахнет медом, ромашка — аптечным чаем, а одуванчики — детством.
Детство чеора наместника закончилось не так уж давно, и он прекрасно помнил, как носился с приятелями на пустырях за городской стеной среди этих самых пёстрых трав, отыгрывая то высадку на берег, населённый злыми дикарями-людоедами, то абордаж. А бывало, он и просто валялся на сухой спелой траве и смотрел, как по небу плывут облака.