Корабль, к которому Кинрик привёл молодую жену, оказался новым двухмачтовым судном непривычно стремительных обводов: такому в трюм много товаров не положишь. И парусная оснастка подходила бы больше почтовому судну, чем торговому. У него были даже пушки — десяток. Четыре носовых, четыре по борту, и две с кормы.
Палуба вкусно пахла лаком и краской.
Кинрик, не дожидаясь расспросов, объяснил, что корабль строился для прежнего наместника, и если бы был закончен к моменту его смерти, то стал бы погребальной лодкой. Но к тому моменту у судна не было даже имени, так что заканчивали строительство к началу навигации. А потом добавил, что сам не знал, что корабль уже даже успели отделать.
На самом деле, на счёт отделки он был прав лишь частично: ни каюты, ни трюмы готовы ещё не были. Зато наружное убранство выглядело внушительно — резьба, позолота и сверкающая на солнце медь добавили событиям этого дня ещё немного праздничности…
Корабль стоял на якоре в бухте, но так близко к берегу, как только позволяла безопасность судна. Добирались туда на шлюпке, а когда команда подняла якорь и поставила паруса, у Темери захватило дух…
Жаль, морская прогулка длилась не более получаса. Она готова была провести на борту весь остаток дня и всю следующую ночь.
Темери проснулась, звоном колокольчика вызвала служанку. Та прибежала, сонная, сразу уже с кувшином воды. Подогреть не успела, правда, но так даже лучше: холодная вода бодрит.
И только полностью одевшись, вдруг поняла, что не знает, куда пойти и что делать.
Да уж, это утро отличалось от вчерашнего куда сильнее, чем можно было представить.
Выходить к завтраку было рано (да и куда подадут завтрак?).
Бродить по замку затемно, пугая прислугу, тоже не очень хотелось.
Пожалуй, была только одна мысль, что продолжала ненавязчиво со вчерашнего дня жужжать в голове: она так и не объяснила чеору та Хенвилу, отчего вдруг они с Кинриком передумали тянуть время и так спешно всё подготовили, что даже сами удивились, каким образом им удалось успеть до рассвета.
Вот только… сейчас точно поздно разыскивать благородного чеора и рассказывать, как они испугались, что пустые сплетни могут привести к кровавому бунту.
Может быть, и не привели бы. Может, это был пустой, глупый страх… но что бы она ни сказала, всё будет звучать, как жалкая попытка оправдаться.
Служанка затопила камин и была отпущена досыпать. А Темери, соблюдя все предосторожности, вновь открыла тайный ход.
Во-первых, стоило изучить уцелевшую часть системы коридоров, выяснить, куда можно соваться, а куда не стоит. Это простое дело, не связанное ни с какими интригами и позволяющее попутно думать о будущем… и настоящем. Во-вторых… во-вторых, когда проснулась, ей всё казалось, что во сне её пытался дозваться Ровверик. И там, во сне, у него было какое-то важное дело не то к чеору та Хенвилу, не то наоборот такое, о котором благородный чеор знать не должен. Да, это мог быть просто сон. Но раз уж всё равно спать не хочется, а заняться нечем, то отчего бы и не проверить?
Старуха-колдунья, очевидно, спала. В её комнате было темно и тихо. Так же тихо и темно было в ещё нескольких комнатах, которые Темери миновала, не задерживаясь. Скорей всего, они сейчас пустовали.
Один ход Темери хотела проверить особенно. ещё в прошлый раз. Он вёл в сторону хозяйственной части Цитадели, и она в детстве не успела его как следует изучить. Но помнила, что где-то есть выход прямо на кухню, а ещё должен быть ход в открытую галерею… если она сохранилась.
Остановилась она, только когда поняла, что почему-то вовремя не свернула и снова оказалась в квадратной башне. (Может быть, Ровве именно этого и хотел?)
И там что-то происходило.
Браня своё любопытство, Темери всё-таки прильнула к смотровой щели.
Горела на столе одинокая свеча. Шеддерик тихо разговаривал со слугой, но если затаить дыхание, то всё слышно.
— Да, я сказал, что час слишком ранний, благородный чеор, — отвечал слуга на прозвучавший до того вопрос. — Однако он настаивает на встрече. Осмелюсь сказать…
— Что?
Шеддерик это слово как будто выплюнул.
— Чеор та Дирвил высказал намерение не уходить из гостиной, куда был сопровождён мною, до тех пор, пока не поговорит с вами. Он высказал намерение драться, если кто-то попытается выставить его вон.
Повисла секундная пауза, после которой Шедде так же резко ответил:
— Ладно. Пусть ждёт. Хотя нет. Проводи в кабинет наместника.
Темери сразу догадалась, что та Дирвил примчался в цитадель в столь ранний час не просто так. И если её саму разбудил Ровве, то вероятно, дело действительно в том, о чём она подумала. Вернее, о чём она себе запрещала думать.