Энайтери с удовольствием рассказала об отце, который действительно был модным художником на островах, и даже титул и гербовое кольцо получил благодаря своему таланту.
— Но у нас мало осталось его картин, — с сожалением говорила она. — Только те, которые он не смог продать, или которые он считал недоделанными.
— А та, которая в гостиной?
— О, это такая история. Её отец делал на заказ одному знатному чеору. Несколько лет назад. Тот чеор в живописи не понимал ничего, но ему очень хотелось картину Росвена, чтобы было море, закат, и чтобы лично для него, и чтобы посвящение было написано прямо на холсте. Я не шучу. Именно так он и сказал. А отец тогда сильно заболел… и долго не мог закончить работу. А когда закончил, мы с Фадде наняли сиана и с его помощь сделали магическую копию. Заказчик получил настоящую картину, а у нас осталась эта. Отец сказал, что магические копии убивают половину очарования… но мне она всё равно нравится…
О Фадде она тоже рассказала — он раньше служил в доме отцова приятеля, но тот разорился. И художник Росвен, который тогда уже стал довольно известен, приютить старика. Фадде стал для дочери художника и слугой, и другом, и товарищем по её детским проделкам — в общем, чем-то вроде любимого деда.
Единственное, о чём Энайтери не заговаривала — это о своём будущем ребёнке и об его отце. А Темери и не спрашивала. О таких вещах случайным знакомым не рассказывают, особенно если история эта — без счастливого конца.
Темери спохватилась, когда уже начало темнеть.
Но единственный взгляд в окно принёс дурную новость — начиналась гроза. Сильный ветер успел нагнать тучи и из них уже начал поливать дождь.
Хозяйка решительно сказала:
— Я велю приготовить комнаты. Дело к ночи, дорогу сейчас развезёт, и вы можете попасть в беду. Отправим весточку в Цитадель. Не думаю, что ночь в моей компании повредит вашей репутации, а наместник будет предупреждён.
На том и решили.
В цитадель отправили одного из гвардейцев — в карете. Дорри взмолилась отпустить её тоже — боялась ночевать в чужом доме. Гвардейцев разместили внизу, им подали плотный и вкусный ужин, а Темершана и Энайтери остались коротать время за разговором.
Время шло к полуночи, когда Фадде напомнил девушкам, что час поздний, и что для гостьи давно подготовили комнату.
Гостевые комнаты для знатных дворян располагались на том же этаже что и хозяйские, но в соседнем крыле. Прощаться с новой знакомой было жаль, но не исчезнет же она завтра? Темери только попросила лакея разбудить её до рассвета, вместе с гвардейцами. Хотелось бы вернуться в цитадель к завтраку.
Комнатка оказалась небольшой и тёплой — видимо где-то в стене проходила каминная труба. Кровать накрывала свежая постель, шторы не были задвинуты. В окно Темери увидела часть крыши, широкий карниз и пятиугольную пристройку, образующую с основным зданием что-то вроде небольшого двора. Рай для воров и трубочистов, а не дом: почти куда угодно можно подняться без лестницы. Пожалуй, даже в юбке.
Темери представила, как лезет в своих пусть не широких, но всё равно длинных юбках на крышу — чистить огромной щеткой здешние каминные трубы, и прыснула в кулак.
Всё-таки, даже несмотря на то, что пресветлой здесь не оказалось, выбраться из Цитадели стоило. Разговор с Энайтери оказался именно тем, чего ей больше всего не хватало — лучшим видом отдыха — искренним разговором с человеком, которому ты ничего не должен, и который ничего не должен тебе.
Надо будет обязательно позвать Энайтери в Цитадель… — с этой мыслью Темери и заснула.
Проснулась снова оттого, что кто-то как будто издалека звал её по имени.
— Ровве? — Спросила и тут же закашлялась.
Было жарко, почти нестерпимо жарко, хотя во сне она сбросила и одеяло и простыни. Кожа вспотела, дышать было тяжело.
Так с Темери уже было однажды. В самом начале, в лесу, в доме Старика. Тогда она едва справилась с горячкой — и Старик нехотя признался, что был уже готов к тому, чтобы выкопать за землянкой ещё одну могилу. Но теперь причиной вряд ли была болезнь.
К жаре, к темноте сегодня добавился и ещё густой запах горящего костра — и этот запах Темери совершенно не понравился.
В темноте она села, наощупь дотягиваясь до подсвечника.
— Поспеши, — прошелестел голос Ровве, — иначе не сможешь спуститься вниз…
— Что происходит? Роверик, ты знаешь?
— Нет, я не знаю. Я не всеведущ, как бы мне этого ни хотелось, но тебе действительно стоит спешить.