Противник не стал отвечать, молча кинулся в атаку. Отступать было уже не куда, так что пришлось невольно сосредоточиться на обороне. Сколько он продержится, минуту?
Второй солдат из личной охраны Эммегила, видно, решил, что его товарищ несправедливо отнимает у него его долю славы. Он вдруг перепрыгнул через стол и оказался рядом с первым, частично перегородив ему поле обзора. Шедде воспользовался этим, проведя единственную пока успешную атаку. Ему удалось зацепить бедро этого нового бойца. Молодой солдат дёрнулся от боли и отступил, открывая товарища.
Тот, демонстративно поиграв клинком, вновь ринулся вперед.
Тем временем матросы успели похватать со стен оружие и ждали очереди отличиться: им, кажется, уже надоело, что их товарищ возится так долго.
Ничего. Подождут. Но. Если продолжать тянуть время, силы уйдут, и враги получат прекрасную возможность сплясать на твоих костях, Шеддерик та Хенвил.
Так есть ли смысл тянуть, а, слепая охотница? Не этого ли момента ты так долго ждала?
К жуфам морским осторожность, старое семейное проклятье по-прежнему будет беречь его от случайностей для того единственного варианта смерти, который оно предполагает.
Шеддерик всё с той же застывшей улыбкой тоже пошёл навстречу противнику, вернув кутласс в правую руку. После серии ложных выпадов, отвёл саблю солдата вверх и влево, и завершил движение скользящим ударом по ребрам. Здесь противник ещё смог защититься, отступив, но Шедде развил атаку, и через два удара увидел, как из разрезанного горла врага фонтаном брызнула кровь.
Больше — на стену и на зрителей, но и на самого попало.
— Ну! — крикнул он, — кто следующий?
Следующий нашёлся.
На самом деле, все видели, что бой был равным. А кое-кому на борту бородач успел насолить: он был задирист и не любил прощать ошибки. Так что о нём не жалели, а показать боевую удаль и силу на хоть и потрепанном, но достойном противнике, которому, к тому же некуда деться — хотелось многим даже среди матросов. И то сказать, не все из них и не всегда ходили мирными матросами. Кто-то служил в военном флоте, а кто-то и на пиратских судах некогда хаживал…
…следующие нашлись быстро, и быстро поняли, что как бы плохо их противник ни выглядел, а справиться будет трудно. На этот раз врагов было трое, они вынудили Шедде защищаться у одной из переборок, чтобы не дать никому зайти со спины… а меж тем в каюту проникли ещё бойцы.
Шеддерик получил несколько поверхностных ран, но пока держался. И может, с полминуты ещё расклад оставался бы таким же, но бой прервали выстрелы. Два ружейных выстрела в воздух.
— Всем стоять на месте! Городская стража Тоненга. Кто дёрнется — труп.
Хозяин Каннег в сопровождении нескольких прекрасно экипированных бойцов быстро — двуствольные ифленские ружья последней модели творят чудеса! — расставили зрителей и участников боя вдоль переборок и окон.
— Долго вы, — поморщился Шеддерик, зажимая пальцами самый болезненный из порезов — тот, от пули, на предплечье.
— Пришлось прибраться на палубе. — Пожал плечами Каннег. — Идёмте. Мои люди тут закончат. А вам нужна помощь лекаря.
Тильва, конечно, разохалась. Янне же спросил только, жива ли Темери. Получив утвердительный ответ, кивнул и послал сына за лекарем, благо тот живёт через дом.
Лекарь оказался мальканом и весьма удивился, что Янне, известный на весь квартал своим отношением к ифленцам, позвал его штопать именно что островитянина.
Он был немолод, толстоват и разговорчив. Впрочем, по мнению Шеддерика, ифленские доктора тоже не отличались добродетелью молчаливости. Словно все они считают, что постоянные словесные излияния так же хорошо врачуют душу пациента, как игла и нить — штопают телесные раны. Что же, не первый раз его латают. Было и хуже.
Эммегил мёртв, мальканка — жива. Это хорошие новости. Что же до плохих… время, чтобы оплакать брата, у него будет. До прибытия ифленского флота ещё целых два дня.
Янур лично принёс и поставил на стол перед ним какую-то еду — но от вида и запаха съестного Шеддерика замутило, он отказался.
Зашивать пришлось лишь одну рану, остальные оказалось достаточно перевязать.
— Вы невероятно везучи, — удивлялся лекарь. — Янне говорит, вам пришлось держаться одному против целой толпы! Это достойно уважения. Но неужели нельзя было решить дело миром? Я, конечно, всегда готов оказать помощь достойным людям, но куда больше меня радуют дни, в которые в мой кабинет никто не приходит с разбитыми головами и истыканными телами. Пули, кстати, извлекать я не люблю особенно сильно: пока вытащишь, можешь нанести куда больше повреждений. Так что моё мнение, если она не засела в каком-нибудь жизненно важном органе, так и пусть её остаётся в теле…